Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

Поблагодарив, Жордан пошел прочь. Больше вопросов у него не было.

– Что, отче, вы намерены с этой рукописью сделать? – спросил Доменик Жордан, когда его преосвященство в знак капитуляции перевернул фигуру короля.

Епископ Ипполит Малартре вскинул брови.

– Это уже не ваша забота. Данная книга на самом деле одна из самых опасных вещей, существующих на земле.

– Знаю.

– Ведаю, что знаешь. – Епископ фыркнул, потом вызвал звонком молоденького служку и приказал принести вина.

Они возобновили разговор, когда мальчик исчез за дверями, но его преосвященство все равно заметно понизил голос:

– Уверен, ты прочитал ее.

– Вы и словом не упомянули, что я не должен этого делать.

– Не упомянул, поскольку знал, что все равно меня не послушаешь. На счастье, ты относишься к тем редким людям, которым я верю и знаю: ты не используешь это знание во зло.

– Благодарю. – Жордан потянулся к кубку, получая удовольствие от приятных мелочей: вкуса вина, звука барабанящего по стеклу дождя и горящего в камине огня. Лето того года было в Алестре холодным, что ему решительно нравилось.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил епископ, тоже потянувшись за вином.

– Почему в последнее время люди меня об этом спрашивают?

– Может, потому что даешь к этому повод? А все-таки?

– Чувствую себя великолепно.

Его преосвященство вздохнул, явно не до конца уверившись, потом заглянул в резной секретер и вынул из него распечатанное письмо.

– Получил сегодня утром. Возьми прочитай. Похоже, мы будем иметь в Алестре нового ясновидца. Точнее – ясновидящую.

Жордан пробежал взглядом текст письма. Должен был удивиться, на мгновение даже готов был внушить себе, что так и есть, однако врожденная честность заставила признать, что каким-то образом он этого ожидал.

– Кажется, вы познакомились в Соуре? – продолжил епископ. – Что она из себя представляет?

– Подозреваю, что она убила своего первого мужа. Кроме этого, она совершенно прелестна.

Его преосвященство наградил его настороженным взглядом.

– Это шутка, верно?

– Несомненно.

Они допили вино, и вскоре Жордан, попрощавшись, вышел. Время было позднее, а его возница еще менее трезвым: четверть часа – и врачу пришлось бы возвращаться домой пешком.

Однако, войдя в свою комнату, сняв кафтан и усевшись в кресло, он нашел в себе достаточно смелости, чтобы четко сформулировать то, что угнетало его с момента, когда епископ показал письмо.

Он мог солгать, когда Юлия поведала ему, что постояльцев Дома пилигрима убила она. Женщина была на грани отчаяния, могла уцепиться за любую надежду, наверняка хотела быть обманутой. А он сказал ей правду. Тогда ему казалось, будто он делает это из принципа: знание, даже самое неприятное, для него всегда было даром, а не проклятием. Теперь же ему пришло в голову, что причина могла быть иной.

Жордан, даже уставший, даже в плохой форме, великолепно играл в шахматы или карты, поскольку умел предвидеть на несколько ходов вперед. Временами это получалось случайно, ненамеренно. А в той партии, если разговор на кладбище считать началом игры, была явная возможность – не уверенность, ясное дело, такого не бывает никогда, – но возможность настолько большая, что имело смысл рискнуть и двинуть события в нужном направлении.

Ход первый: Юлия Августина узнает, что из-за нее погибли восемь человек, а девушка обречена на жизнь, которую не могло бы вынести ни одно разумное существо. Второй: женщина ощущает вину и решает вымолить смерть Клавдии, а взамен принять дар, от которого некогда отказалась. Третий: это у нее получается, и она, покорившись судьбе, возвращается в Чамбон уже ясновидящей, что наверняка будит недовольство ее мужа. Четвертый: муж отказывается от работы, поскольку люди сплетничают, а в провинции ясновидящих очень боятся. Пятый: супруги переезжают в Алестру, где легче найти понимание и где требуются услуги Юлии.

Ясновидящие ценились, а умных ясновидящих, имеющих понятие о тайнах смерти, ценили в два раза выше. Можно установить, что Доменик Жордан невольно толкнул Юлию Августину в сторону того, от чего она всю жизнь пыталась бежать.

Когда за окном вновь полился дождь, Жордан встал с кресла и подбросил в камин дрова. Он жалел Юлию, однако не был уверен, будет ли донимать его голос совести, ибо все это являлось не более чем праздными умозаключениями. Так или иначе, но голову себе этим он забивать не собирался. По крайней мере сейчас: прежде чем чернокожая женщина появится в Алестре, пройдет несколько недель – значит, время решить эту задачу у него было.

Перевел Леонид Кудрявцев

– Приветствую, господа! Прошу прощения, от всей души приветствую и дам! Вот сейчас, вот сейчас… я увидел. Нет, моя госпожа, прошу не вставать, оставайтесь лежать. Без плаща, короны, без пояса и стилета вы выглядите великолепно. Без юбки и нагрудника. Просто красота! А знаете, господа и дамы, эта принцесса и я… Уважаемые дамы, прошу не мешать. Вопросы и ответы будут потом. И не надо меня слепить вспышками. Все хорошо, я моментально рассею ваши сомнения. Вы говорите, что еще утром обладали другой информацией. Я тоже, уважаемые господа, я тоже. Однако сейчас все изменилось. Поэтому вежливо прошу перестать болтать и открыть блокноты. Магнитофон? Очень прошу, можете включить магнитофоны. Операторам тоже позволяю подъехать немного ближе. Так вот, принцесса и я, господа, принцесса и я торжественно сообщаем… Дайте тишины!

Господа, пусть вас не смущает моя одежда. Собственно, в данный момент на мне ее нет. Думаю, вы меня извините. Дамы, по крайней мере, ничего против этого не имеют. Угадал, не правда ли? А еще, господа, вам следует знать, что я не королевского рода, не являюсь даже офицером гвардии, никем подобным. Вам придется это проглотить. Вам, и моему благородному будущему тестю, и всем его подданным. Такова жизнь, господа. Я есть, а точнее, был… мусорщиком. Прошу тишины! Одним из лучших, если не самым лучшим мусорщиком этого города. В любом случае я являюсь мусорщиком, который, как видите, прыгнул выше, чем все иные в нашем королевстве.

Я вас успокою, господа и дамы. Я не был простым мусорщиком, я не лыком шит. Отнюдь, господа. Я занимался простым делом, но в своем ремесле оказался лучшим среди лучших. У меня была своя повозка, свои люди, я мог бы не пачкать рук. Однако работу свою я любил. Без таких, как я, вы бы могли потонуть в нечистотах, а предприятия по переработке отходов перешли бы на холостой ход. Без меня и моих коллег вас уже вскоре завалило бы объедками и изгрызенными костями, сразу почувствовалась бы недостача материала для банок и бутылок, благодаря которым вы можете сосать свои напитки и хлебать пиво. Вот в последний раз прошу тишины. Больше терпения, нет желания выкидывать вас из зала, господа.