Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

Он ждал ее реакции: протеста или какого-то вопроса. Однако Юлия молчала, терзая тем временем кружева на рукаве. Жордан подумал, что, если так будет продолжаться, на женщине не останется ни одного целого предмета одежды.

– О чем вы думали вчера вечером? – спросил он, когда стало ясно, что молчание не прервется. – Могу угадать? Попробую, по крайней мере. Вы думали, как хорошо вернуться в родной город, который зря долго избегали, а теперь встретили тут прекрасных людей. Горничная очаровательна, слуги вышколены, а донна Катарина очень беспокоится о бедной Клавдии. Понятное дело, сеньора Зекодина и меня вы из списка прекрасных людей исключили. Мы не были приятными.

Она испуганно взглянула на него.

– И ошиблась, я уже это говорила. Прошу прощения.

Это было невероятно, но и в такой ситуации Юлия Августина разговаривала с ним дружеским тоном.

– Учитывая, что ваше нерасположение сохранило мне жизнь, претензий не имею.

Женщина молчала. Жордан ненадолго прикрыл глаза. Он чувствовал себя таким усталым, будто не спал много дней, а головная боль почти не давала думать. Ирония судьбы была в том, что это и не требовалось, поскольку случившееся в Доме пилигрима логике не подчинялось.

Оно было так же непостижимо, как гром при ясном небе, как гнев божий, обративший в прах Содом и Гоморру. Словно жестокость ангелов с мечами, посланных на землю убивать перворожденных. Жордан припомнил свою идиотскую шутку вчера вечером на террасе, и ему захотелось рассмеяться.

– Они погибли из-за меня, – сказала Юлия. – Поскольку я хорошо себя среди них чувствовала. Поскольку казались мне милыми. Все, даже слуги.

– Да. – Он мог ей солгать, но это не имело смысла. Впрочем, она и заслуживала правды. – Еще вчера я не поверил бы в возможность такого. Милость или чудо – это, собственно, то, чего люди желают, о чем молят. Не всегда, поскольку тот мужчина в больнице выздоровел, однако не думаю, что кто-то мог бы…

– Отказаться? – Она горько засмеялась. – Поверьте, это не было легко. Утром я пошла на пляж, а когда меня нашли, был уже полдень. Всего я не помню и не помню тех часов, однако оставшееся у меня в памяти… Я сражалась. Ползла вдоль берега, по камням и гниющим водорослям, волны заливали мне лицо, и я попеременно то хлебала воду, то вновь кричала. И сражалась, чтобы не впустить это в свои мысли. Домой меня принесли рыбаки, я была вся в крови, еще немного, и откусила бы себе язык… Проснувшись, я рассказала матери о случившемся. Она ужаснулась, а я не очень понимала чему. В тот же полдень она собрала мои вещи и приказала мне идти к Абидану. Мы выехали еще до темноты, месяцем позднее поженились. Я… собственно, я тогда была еще ребенком и не ведала, что творила. Будь я старше, наверняка не нашла бы в себе столько смелости. Однако мне было лишь пятнадцать лет, я любила Абидана или думала, будто люблю. И у меня были свои мечты – может, глупые и девичьи, но мои. И я знала, что если приму этот… дар, благодать или как еще это можно назвать, то снова придется видеть смерть.

– От чего, собственно, вы отказались? – спросил Жордан, хотя уже и догадывался.

– Дар ясновидения. Вы знаете, умение читать по крови убитых…

– Я знаю, что делают ясновидцы.

В Алестре их было три, но для столицы и этого было мало. Их услуги весьма ценили и щедро оплачивали. Только Юлия и в самом деле была права: прими она дар и начни его использовать, с того момента большую часть жизни рассматривала бы жертвы самых ужасных убийств.

– Я забыла, вы интересуетесь такими вещами. – Она откинула волосы с лица, потом продолжила рассказ: – Уехав, я уже боялась вернуться в Соур. Не сильно: как уже говорила, была молодой и глупой, – но достаточно, чтобы не приехать на похороны отца и матери. Вдобавок Адам явно намекал в письмах, что меня не ждет радушная встреча. Даже сейчас, двенадцать лет спустя… Я, наверное, сошла с ума, если мне не пришло в голову, что может случиться. Однако тогда, на пляже… Не знаю, казалось мне это в чем-то сном, словно кошмаром, который забудется после пробуждения. Были дни, когда я верила, что это случилось на самом деле. А теперь умерли восемь человек, девять, если считать Клавдию, поскольку на самом деле она мертва. Или хуже, чем мертва. Вы не думаете, что это была моя кара? Что Он послал… Своего ангела? Просто напомнить о существовании сил, высших, чем человеческие?

– Не имею понятия.

Юлия упрямо покачала головой.

– Я не верю, что это и в самом деле Бог. Люди говорят, что Он… что он особенным образом опекает Соур, поскольку нет тут святого, который мог бы совершать все эти чудеса, но в этом нет смысла. Он нашел бы меня всюду, не стал бы ждать, когда я вернусь… Верно, не так ли?

Смотреть ему в глаза она не могла. Он мог бы ей сообщить, что если жители потустороннего мира еще как-то подчиняются законам людской логики, то для Бога и ангелов они совсем не обязательны – поэтому он вызывал демонов, те были хоть каким-то образом предсказуемы, – однако Юлия наверняка об этом знала.

– Вы идите уже, – сказала она, встав. – Я займусь Клавдией.

– Сама?

– Да. Сумеете защититься? – Сказано это было тоном любезной хозяйки, обеспокоившейся судьбой чужеземца, которому могла потребоваться помощь. – У вас есть какой-то план?

– Что-нибудь придумаю. – Он попробовал улыбнуться, но и сам почувствовал, что улыбка получается кривой.

Ненадолго у него даже возникло абсурдное искушение поверить ей настолько, чтобы посвятить в свой план, хотя ничего особенного в нем и не было. Он рассчитывал переждать в укрытии, пока Баптиста и его люди будут его искать, – в первую очередь в порту и на ведущих из города дорогах. Потом, когда суета прекратится и стражи порядка утратят запал, найти окцитанского капитана, который за небольшую доплату переправит его на корабль. Однако мгновения слабости тут же прошли. Принимая во внимание, что окцитанцы не испытывали восторга от берберийцев и почти всегда брали сторону земляков, дело вполне могло выгореть.

– Вы не знаете языка…

– Я справлюсь, – успокоил он ее и закинул саквояж на плечо.

Юлия Августина грациозно поклонилась и заверила, что познакомиться с ним было истинным удовольствием. Приятно было узнать, что некоторые вещи не меняются.

– Секундочку. – Он остановил ее, когда она хотела уже войти в дом. – Если вы не сочтете это излишней смелостью, не мог бы я задать еще один вопрос?

– Да? – Она уже явно была мысленно возле Клавдии, и назойливость Жордана ей не понравилась, но она это тотчас скрыла.

– Вы сказали, что тогда, на пляже, сражались, чтобы не впустить что-то в сознание. Как бы вы это назвали? Добрым, злым, приятным, неприятным?

Юлия задумалась.

– Чужим, – наконец ответила она. – Чужим прежде всего. Так сильно, что я не могу найти иного названия.