Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

– У вас нервы из стали, – сказала она, а Жордан вспомнил последнюю встречу с Баптистой и подумал, что теперь его самообладание на что-то пригодилось.

Кладбище, на которое они направлялись, находилось на горе, над городом. Сюда еще долетали слабые порывы соленого ветра, а растущие вдоль аллей кипарисы давали пахнущую смолой тень. Это и в самом деле оказалось удивительно прохладное, приятное место. И пустое, если не считать стрекочущих в траве цикад.

Юлия села на лавку. Жордан последовал ее примеру. Большая часть могил выглядела древними, кресты покосились под тяжестью лет, каменные плиты потрескались и поросли мхом. Хотя характерной для кладбищ атмосферы меланхолии тут не ощущалось, словно бы призраки эту гору покинули.

Наклонившись, Доменик прочитал наполовину стертую надпись на одном из надгробий: 1655–1662. А рядом другое, с идентичной датой смерти и не слишком отличающейся – рождения. Дети наверняка умерли в эпидемию. Он подумал о госпоже Бабирей, которая прощалась с ними, прижимая к себе одного из сыновей. Ему вспомнились ее большие, настороженные глаза, в которых без труда читалось: «Уходи отсюда и никогда не возвращайся». Госпоже Бабирей не хватало благородства и красоты золовки, но, если взглянуть под другим углом, она была мудрее – мудростью простых людей, которые видят, куда их ведет судьба, и способны почувствовать опасность.

– Зачем вы приехали в Соур? – спросил он.

Оторвавшись от размышлений, Юлия взглянула на Жордана.

– Я должна ответить, чтобы утолить ваше любопытство?

– Почему нет? Все равно у нас нет лучшего занятия, чем сидеть здесь и ждать.

Юлия Августина занялась поясом платья, выдергивая из него нитки.

– Я приехала просить о чуде, – сказала она, когда он уже потерял надежду услышать ответ. – Об этом вы и сами догадались. Мой муж и я… у нас нет детей, а я знаю, что ему их очень хочется. Поэтому решила… Сама не знаю, о чем я, собственно, думала. И не понимаю, отчего выбрала именно Соур. Может, хотела вернуться домой, хотя бы на пару дней? Много лет я избегала этот город, но все равно по нему тосковала. Теперь я думаю, что могла… могла и ошибиться.

– И надо было вам ехать втайне от мужа?

– Ох, вы не знаете Соломона. Он очень принципиален в некоторых вопросах. Не верит в бога и считает все чудеса, приписываемые молвой Его имени, на самом деле только…

– Магией? Чарами?

– Не так. Словно воспользоваться услугами демонов, только под иным названием.

– Большая часть случаев выглядит правдоподобно, – пробормотал Жордан.

– Вы верите в бога?

– Я боюсь, что Он есть. Это почти то же самое.

– Прошу взглянуть.

Юлия первая увидела направляющуюся в их сторону фигуру. Это был сгорбленный, подволакивающий ногу мужчина, темная рабочая одежда которого выдавала в нем могильщика. Он приблизился к лавке и, не поднимая головы, пробормотал несколько слов по-берберийски.

– Он предлагает идти за ним, – взволнованно сообщила она. – Какая-то девушка желает с нами увидеться. Думаете, это Клавдия?

– Не знаю, но сейчас увидим.

Мужчина проводил их в маленький домик, прилепившийся к кладбищенской стене. Юлия наклонилась и обменялась с горбатым могильщиком несколькими словами, потом подождала идущего следом Жордана. Ее возбуждение, похоже, улеглось, уступая место тревоге.

– Вроде бы девушка не говорит, а только показывает жестами, чего хочет. Не понимаю, почему этот человек твердит, что я «обязана увидеть». – Она схватила Жордана за руку и сильно ее стиснула. – Вы мне поможете?

– Постараюсь. – Он осторожно высвободил руку.

Они вошли в дом. Здесь царил полумрак, в котором Жордан увидел простой стол, стоявший посередине, и склоненную в углу девичью фигуру. Внутреннее убранство было весьма убогим, но в воздухе витал в общем-то неплохой запах хозяйственного мыла и какой-то еды, обильно приправленной перцем. Милая замена мрачному дому палача.

Доменик подошел к закрытому окну и отворил его настежь. Солнце отвоевало у темноты вымытый дочиста стол, на котором стояла тарелка с едой. Могильщик, похоже, собирался есть, но скорее пытался накормить нежданную гостью, которая сейчас еще сильнее вжималась в угол, словно свет мог ее поранить.

Жордан подошел к девушке и, присев возле, осторожно коснулся тонких, мышиного цвета волос. Клавдия подняла голову, но не разомкнула руки, которыми все еще охватывала грудную клетку, словно ей было холодно. Или словно что-то прятала.

– Не бойся, – сказал врач, а Юлия перевела его слова, добавив несколько от себя.

Потихоньку, стараясь сделать это как можно деликатнее, он отвел руки от едва набухшей груди. Платье Клавдии было рассечено и затвердело от крови. Он раздвинул материю и увидел белую кожу, а также разрез. Он тянулся от горла с правой стороны и аж до левого бока. В нем виднелись рассеченные ребра и сердце, все еще пульсирующее в глубокой, на пол-ладони ране.

С каждым сокращением из раны текла красная струйка. Крови было немного, наверняка меньше, чем следовало ожидать, однако она все еще текла, хотя девушка уже давно должна была умереть.

Жордан смотрел на сокращающееся и расширяющееся, словно красный кулак, сердце. Зачарованный этим зрелищем, он на несколько секунд даже забыл о самой девушке, пока тихий вскрик Юлии не напомнил ему, где и с какой целью он находится.

Он освободил руки девушки, и та тотчас опять обняла ладонями грудь. Ее губы шевелились, словно она хотела что-то сказать, однако ни один звук не мог вырваться из рассеченного горла. Жордан наклонился, глядя на губы девушки.

– Ur iya timasu. – Он скорее додумал, чем прочитал по ним эти слова.

Клавдия медленно прикрыла глаза.

Да.

Жордан встал.

– Выйдем отсюда, – сказал он Юлии, которая без сопротивления позволила вывести себя наружу.

Могильщик остался в доме, проводив их бессильным взглядом.

Доменик посадил Юлию на окружающую кладбище невысокую стену. Женщина дрожала, ее глаза снова казались повернутыми внутрь, однако в этот раз она пришла в себя быстрее.

– Не понимаю, – сказала она. – Эта рана… Клавдия не могла ее пережить.

– И не выжила, – отрезал он. – Девушка умерла в Доме пилигрима, так, как и все остальные, кроме нас двоих. А потом ее вернули к жизни. Это чудо. Соур – город чудес.

– Но ведь это не жизнь! Девушка страшно страдает! Вы не могли бы… что-нибудь сделать?

– Вы имеете в виду – убить ее? Я мог бы выстрелить Клавдии в голову, но предчувствую, это не поможет. То, что ее оживило, продолжит стоять на своем.

– Почему? Кто она такая, что должна так мучиться?

– Никто, она обычная девушка, которой в жизни не повезло, хотя поначалу ей казалось, будто она обрела счастье. Нет в ней ничего важного или интересного. Мы ошиблись: с самого начала все дело упиралось не в нее, а в вас. Клавдия страдает больше всех обитателей Дома пилигрима, поскольку ее вы полюбили особенно.