В Бирюк - Вляп [СИ]

Типа: и хочет, и может.

Собственно, почему Владимир Святой публично изнасиловал княжну Рогнеду в Полоцке? Предварительно убив её отца и братьев. Да потому же, почему победители заячьих весенних боев после победы сначала залезают на своих менее успешных соперников, а уж потом на зайчиху: для «доказать своё превосходство». Или когда монгольский темник насиловал жену последнего домонгольского князя во Владимире — ему баба была нужна? Зимой, на снегу, среди неубранных трупов, с видами догорающего города… А эта «фреска» из киевских ворот с Нечипкой? «Вот так мы суздальские — ваших киевских».

Так что потенцию юному «гаупману» не только не укоротили, но и наоборот — всячески поддерживали. Хотя, конечно, под жёстким перекрёстным контролем.

А у Юльки было как бы две мамы.

Такая вполне добропорядочная семья. Весьма распространённое явление.

В своё время, например, Ярослав, который Мудрый, оказался недостаточно мудрым и один из его братьев его из Киева вышиб. С помощью польского короля по имени Болеслав. Типа: «больной до славы».

Этот Болеслав нашёл в Киевском замке сестру своего союзника и, соответственно, сестру Ярослава. И её… летопись очень аккуратно описывает: «соблазнил». То есть — «по согласию». В присутствии одного её брата и ведя боевые действия против другого.

Потом кияне поляков выгнали.

Минин с Пожарским были отнюдь не первыми: вышибать войско польское из русских столиц — наша давняя национальная забава. Вот только Питер как-то выпадает. Зато из Казани, например, чехов выгоняли.

Ярослав вернулся, начал город свой городить. А с поляками заключил мир. И, по требованию Болеслава, в знак «взаимной любви и дружбы» отправил ему другую свою сестру. Уже не в наложницы, а в жены.

Видимо, Болеслав распробовал дочерей Владимира Святого и решил на одной не останавливаться.

А теперь представьте себе встречу этих сестёр где-нибудь в королевском замке в Кракове.

— Ах, сестрица! Ах, как я рада. Какая миленькая шубка. Здесь так носят? Но это же горностай! Фи, какая бедность. Наш-то что — скупой?

— О! Дорогая! Ты прекрасно выглядишь с дороги. Только бледненькая и под глазами синяки. Я тебе такие румяна подарю! Мне их из самой Флоренции… А наш-то… всё в делах, в заботах. Поляки же. Сама понимаешь — ни минуты покоя. Все им чего-то… Ты своих-то соболей здесь не носи. Местные кастеляны скажут, что вся казна на баб уходит. Наш-то Славик не сильно их слушает, но дружине уже полгода жалование не плачено…

Потом решат меж собой — кому идти на королевское ложе: отрабатывать «укрепление дружбы между братскими славянскими народами». Заодно — и новую порцию цацек из мужниной милости. А кому сказаться больной и протирать да примерять уже накопившуюся коллекцию.

В Юлькиной истории этот благостный период закончился довольно быстро. У двух мам… как «у семи нянек».

Юлька моя осталась с глазами, но после неудачного падения у неё вырос горб. А горбатая, да незаконнорождённая… За такой невестой — такое приданое надо давать! Из родового имущества. И чего ради?

Род — это такая система, которой всё время «Дай!». Всего. Земель, коней, смердов, серебра… А главное — сородичей по крови.

Боярич и сам был ходок. Стремился расширить и приумножить семейный круг. Коль не детьми законными, так хоть от наложниц. В Европе это называется красиво — «бастард». У нас просто — «ублюдок».

В общем, жену «почти княжескую» он отправил в «за печку» по причине «неспособности к деторождению».

Это одно из трёх оснований для легального расторжения брака. Два других — супружеская измена и близкое родство. Понятно, что «не сошлись характерами» здесь не катит.

Боярич скоро себе новую жену нашёл — тоже боярышню из местных. Тоже с какой-то придурью. Какой-то вариант наследственных мутаций в форме способностей к внушению и гипнозу. С домашним оригинальным обучением и примесью чертовщины.

«И наступило всем счастье» — Юлькина мать из-за горбатой дочки впала в депрессию с истерикой. Прежняя жена «за печкой» плачет-убивается. Новая молодая жена брюхата ходит-стонет, от всякого запаха наизнанку выворачивается.

Тут в эту семейную историю влезла история государственная. В лице одного из самых оригинальных персонажей того времени.

Князь Вячеслав Владимирович. Вячко. Четвёртый сын Мономаха и Гиты, последней принцессы сакской Англии. То есть — наследник не только всея Руси, но и Англии с Уэльсом. Он-то и был князем в Турове, пока Юлька маленькая была. Ей было лет шесть, когда Вячко перевели из Турова в Переславль-Южный. Боярич с ним увязался. Поскольку нормальный мужик с тремя почти законными жёнами в одном доме…

Проще:

А на границе — ура! Война! Можно отдохнуть и расслабится. Самое занятие для молодого парня, у которого дома полно баб и все плачут.

Вячко просидел на юге недолго, но боярич ума-разума поднабрался, привёз себе ещё трёх разноплемённых наложниц.

А по возвращению — воспользовался плёткой и всех своих баб построил.

«Все счастливые семьи счастливы одинаково» — мудрое наблюдение нашей «глыбищи», нашего Льва, знаете ли, Николаевича.

Даже если эта семья — святорусский гарем в глухомани под Туровом.

Юлька уже соображала, запоминала и теперь рассказывала об этой сельско-гаремной жизни взахлёб. Какие там складывались коалиции, закручивались многоходовые сложнейшие интриги, как рассчитывали друг у друга месячный цикл, как его сбивали и восстанавливали. А уж как дурили «господина и повелителя». Как прорывались к ложу, остроумнейшими способами расталкивая конкуренток на… по постельным занятиям.

Кто сказал, что жизнь в гареме скучна и однообразна? Стоит собрать в одно место больше одной женщины и… Да и одной вполне достаточно. Судя по моему предыдущему опыту в предыдущей жизни.

Фатима от такого густого потока дамских страстей даже оттаяла. Слушала с открытым ртом. Раскраснелась. Реплики пыталась вставлять — поделиться и своим жизненным опытом.

В этом бедламе, который вежливо называется «боярский род», гаремов было не один, а несколько. Поскольку, кроме Юлькиного родителя, был ещё его дед, который, несмотря на возраст и одноногость, был вполне в силах, дядя, с кучей сексуально-психологических проблем в семейном поле, несколько братьев со своими постоянными и временными бабами.

Юлькина мать оказалась в роли общего акушера-гинеколога. С доступом ко всем телам и тайнам. Юлька рассказывала, как плакала мать, когда госпожа в первый раз потребовала вытравить плод у одной из наложниц, поскольку предполагался мальчик от «гаупмана», а у хозяйки рождались только девочки. Потом плакать перестала — привыкла.