В Бирюк - Приступ [СИ]

Жиздор очень хотел Киев. Ну очень! Несколько раз вдрызг ругался с дядей Ростиком, так хлопал дверьми, что косяки вылетали. Всё надеялся, что Ростик отдаст ему власть в Киеве. Как поколением раньше Вячко своему племяннику, отцу Жиздора, Изе Блескучему.

Однако, когда посланцы из Киева пришли к нему… призадумался. Уж больно явной была ловушка. И «поехал не едучи».

«Сей Князь, задержанный какими-то особенными распоряжениями в своём частном Уделе, поручил Киев племяннику, Васильку Ярополковичу, прислал нового Тиуна в Киев и скоро узнал от них…»

«И хочется, и колется, и мама не велит» — русское народное.

— Слышь, племяш, сбегай проверь. Сильно там колко или как?

Жиздору не хватало твёрдости, занудства Ростика, «а пошли вы все…!». Тщеславие, властолюбие жгли его, пересиливая очевидные, обоснованные опасения. Неглупый, опытный, он не мог совладать со своими эмоциями, с детскими ещё желаниями:

— Хочу! Хочу как папан: на коне белом, в корзне красном, золотые купола, колокольный звон, шапка Мономахова, народ ликует… А в шапке — я.

Благостная картинка «единения народного для призывания государя», нарисованная Карамзиным, неверна. Все понимают: узурпатор. «Царь — ненастоящий!». И пытаются, в «мутной воде» временного безвластия, порешать свои частные вопросы:

«…узнал от них, что дядя его (Мачечич — авт.), брат Ярослав, Ростиславичи и Князь Дорогобужский Владимир Андреевич (Добренький — авт.), заключив тесный союз, думают самовольно располагать областями: хотят присвоить себе Брест, Торческ и другие города».

Если государь — «узурпатор по призыву», то чем мы хуже? Почему мы должны следовать закону, если высшая власть в стране — «вор»?

Напомню: в эту эпоху «вор» — не уголовный, а государственный преступник.

Александр II Освободитель, готовя отмену крепостного права, отругивался от упрёков в медлительности, проводя ряд принятых в его время законодательных процедур, а не сделав всё личным указом. Объяснял: при огромной протяжённости Российского Государства лишь единообразное повсеместное исполнение законов обеспечивает его целостность. И Государь должен быть первым примером для поданных своих в законности деяний.

Пойдя на нарушение закона, Жиздор открыл этот путь и другим. Даже родной брат его Ярослав — в заговорщиках, стремящихся оторвать себе кусок русской земли.

— А чё? Коли тать на столе, так и мне цапнуть можно.

В цитате упомянут ещё один претендент: Князь Дорогобужский Владимир Андреевич.

Правнук Тугарина Змея. Сын самого младшего сына Мономаха Андрея с редким для Руси прозвищем «Добрый», князя Переяславльского. Рано осиротел, судьба смолота в «топтании мамонтов по русской лужайке».

Брат Долгорукий обещал брату Доброму, перед смертью того, присмотреть за сынишкой, достать ему в удел Волынь. Но… не сложилось. Вся жизнь прошла в надеждах, походах, обещаниях. Успехов особых не было, хотя воевал он нетрусливо, злобствованием тоже не отличался. Получил по отцу прозвание Добренький.

Отношения между Добреньким и Мачечичем, хотя оба в «заговоре» — крайне неприязненные. Вплоть до того, что Добренький разбирает речные мосты, чтобы Мачечич к нему не приехал.

Итого: шесть персонажей-претендентов «по закону» («лествице»).

Мачечич — первый, четыре живых сына Долгорукого — в порядке рождения, Добренький — последний. Все — внуки Мономаха, девятое колено Рюриковичей. Жиздор им — «детка», «молодший», следующее, десятое колено.

«Сыновья Ростислава исполняя волю отца…» звали Жиздора «на стол» и тут же, он ещё в Киев не приехал, «думают самовольно располагать…» — для того и звали? Марионетка? Ширма? Как был два десятилетия назад Вячко у Изи Блескучего.

Увы, «ошибочка вышла»: похож, да не тот.

«Мстислав оскорбился; призвал Галичан, Ляхов и выступил к Днепру с сильною ратию. Усердно любив отца, Киевляне любили и сына, знаменитого делами воинскими; народ ожидал Мстислава с нетерпением, встретил с радостию, и Князья смирились».

Первый, ещё до вокняжения, заговор, первые доносы. Наказания, примирение, награждения. Так пойдёт и дальше. И не то плохо, что такое случилось: при начале правления подобные интриги часты. А то, что такой фон стал постоянным. Попытки Жиздора прервать эту цепочку, деяния героические, слова патетические, немедленно разрушались его же поступками низменными, хищническими.

— Так он же вор! А мы чем хуже?

Пара мелочей: «призвал Ляхов».

Волынские Рюриковичи в плотном родстве с Пястами. Сестра Жиздора Евдокия замужем за братом польского короля Болеслава IV Кудрявого — Мешко. Как Изя Блескучий в последний момент переменил жениха своей дочери, сколько всякого хлебанула Евдокия скитаясь со свои мужем — отдельная история. Может, расскажу когда.

Связь с Пястами проявлялась в конкретных боевых действиях. В 1155 г. выбитый из Луцка Долгоруким, где случился один из упомянутых мною эпизодов проявления храбрости Боголюбского, с одиночной атакой, пробитым вражеским копьём седлом и пр., Жиздор бежал в Польшу. И тут же привёл оттуда войско. Ляшское, естественно.

В другую сторону: жена Жиздора — Агнешка Болеславовна. Как, тоже «на лету», меняли ей жениха из одной ветви Рюриковичей на жениха из другой… Её мнение? А кому это интересно? Важны приобретаемые браком выгоды правящего дома.

Дочь предыдущего и сестра нынешнего Польских королей. Будучи предпоследним ребёнком матери своей Саломея фон Берг-Шельклинген, королевы Польши, супруги Болеслава III Кривоустого и матери нынешнего Болеслава, она, как часто бывает у девочек, имеющих младших братьев, была очень дружна с последним ребёнком матери — Казимижем. Тому было два года, когда умер отец. Девочка была ему и нянькой, и защитницей. В 12 лет её выдали на Русь. Но дружеские детские отношения между Агнешкой и будущим Казимиром II Справедливым сохранились на всю жизнь. Так, что и сын её Роман (Подкидыш) пользовался благосклонностью этого польского короля. И платил ему службой. Например, в «битве четырёх королей» между Казимиром и Мешко (между братом матери и мужем сестры отца) добрался до галицкого Остомысла и ранил его.

После убийства Жиздора Агнешка стала моей рабыней. Её связи, знания позволили мне решить несколько острых проблем ближайших лет. Со скандалами, изменами, походами и прочими мерзостями. К вятшей славе Святой Руси, конечно.

Другое: «Киевляне любили и сына, знаменитого делами воинскими».

У Жиздора были не только победы. Осада Луцка, например, закончилась для него поражением. Из Курска местные его просто выгнали: «Нам милы мономашичи, но всех милее юрьевичи». Хоть и поставил в Курск Жиздора «сам» — родной папан, Великий Князь Киевский, а пришлось из города убираться быстренько.