В Бирюк - Приступ [СИ]

И уколол, и похвалил. «Уколол» насчёт прикрытия стрелков, «похвалил»… на марше воины пытались от железа на теле избавиться. Тяжело, неудобно. «Давай во вьюк, в торбу…». Насчёт постоянной боеготовности Чарджи даже получше меня понимает. Гонял молодых беспощадно.

— Человека в Вишенки — пусть местные приберут тут. Похоронят павших, пока зверьё не заявилось. Разведку вперёд, идём к Киеву. Версты две-три не доходя до города — становимся.

— Ты какое-то приметное место ищешь?

— Ищу. Неприступную пустую крепостицу на сотни три-четыре душ и тыщу лошадей. Таких здесь нет. Поэтому — укреплённую боярскую усадьбу. Или две-три рядом. Чтобы подходы-дороги… Разведку вести и дальше — до города, сколько смогут. И влево-вправо.

В войсковых уставах прописано: кому и в каком направлении устанавливать связь с соседями. Одному из вариантов и следую: мы — вновь прибывшая часть.

— На север — смотреть до Серетицы. Знаешь? Хорошо. Там должны быть дружины союзных князей. Или где-то недалеко. На юг… глянуть до «Золотых ворот». В бой не вступать, местных не обижать. Смотреть. Вперёд.

— Погоди. А Белгород?

Белгород. В 21 веке — село, здесь — в десятке крупнейших городов Русских, треть Киева. Рюрик Ростиславович (в РИ чемпион по лазанью на великокняжеский престол — 7 раз, «Стололаз»), о женитьбе которого на половецкой ханочке, рассказывал как-то Благочестник в Смоленске своим княжьим «прыщам», там ещё не обосновался, шестистолпный собор Апостолов ещё не построил. Но четырёхстолпный, в котором епископа Максима похоронят — уже стоит.

Укрепление там — с до-княжеских времён. Уж больно место хорошее. Лет двести назад ещё печенеги осаждали да взять не смогли. «Колодец с киселём» — тамошняя хитрость.

Детиниц в 12.5 га. Что за гарнизон там сидит? И на чьей стороне воюет?

— С Белгородом пусть князья разбираются. Мы — к Киеву.

Разведка ушла вперёд, мы тронулись следом. Я оглянулся на поле «моей славы». Да уж, намусорили. Сёдла и уздечки с битых коней сняли, а вот подковы… Все верховые кони кованы. Крымчаки из таких подков сабли делали, а мы бросили.

Понятно, что железо не пропадёт. Местные и подковы приберут, и конские туши. Мясца наедятся, шкуры в дело пустят. Может, и на покойниках что найдут.

Жадноват ты, Ваня. «Теряют больше иногда». О «Святой Руси» думать надобно. Об, ну… вообще… в мировом разрезе, плане и перспективе.

Николай, на удивление спокойно, без плача и визга, отобрал у женщин, виноват: у рабынь, украшения, но одежду не тронул. У княгини платок… десяток гридней год кормить можно. Ладно, пусть поносит пока. Полонянок, там ещё две бабы сыскалось, вместе с княжичем сунули в один возок. В другой — моих раненых и Гапу: хватит мучить женщину верховой ездой. Мужчин ободрали существеннее — Салман мой выговор понял. Проверили вязки, построили в колонну, пошли.

А, да. Проводник наш.

С полверсты следом бежал, кричал про гривну недаденную. Пришлось остановиться, рявкнуть на Охрима — я-то денег в руки не беру. Мужичок сильно не благодарил, быстренько бросился в недалёкие Вишенки хвастать.

Глуп. Жаль, голову оторвут. Или свои, или чужие, или за гривну. Война…

За Нивкой начиналась территория мегаполиса 21 в. Территория — есть, а меги нет.

Понятно, что Киев — не Москва. Такого тотального изменения рельефа и пейзажа здесь не происходило. Но все равно, холмы, овраги, поля, перелески… без магистралей, «каменной плесени» жилых районов и пром. зон… Не узнаю совершенно. Здесь должна быть гирлянда Борщаговок: Софийская, Николаевская, Братская… Ничего похожего.

Через час неторопливого движения — обоз сильно тормозит, прискакали разведчики.

— Место нашли! Удобное: с оттуда овраги, не подойдут. Не на дороге, но и недалеко, усадьба большая, крепкая…

— Так чего мнётесь?

— Митрополичье имение. Шастают там… всякие долгополые. Вопят, проклясть грозятся.

— А сам-то где?

— Говорят: в Софии молится. За победу Великого Князя и одоление мятежников.

Та-ак. Начнём «ловить рыбку в мутной воде»?

Митрополитом нынче Константин II.

Поставлен на Русь патриархом Лукою Хрисовергом. Лука — реформатор, спас Патриархию от тотального бардака и безобразия. «Железный кулак в мягкой перчатке». В этом году Лука умрёт.

Караван Константина и встречал Жиздор во время своего «прибыльно-патриотического» похода 1167 г.

По прибытию Константин нарвался на спор о посте «в середу и пяток». Пик конфликта — Рождество 1168 года, которое приходилось на среду. Тогда Константин подверг епитимье печерского игумена Поликарпа. Это вызвало такое раздражение, что разгром Киева войсками Боголюбского рассматривался как божественное возмездие за «неправду митрополичью».

В двух летописных списках, после одинакового описания разгрома Киева, в одном: «за грехи наши», в другом: «за грехи их». Память о «споре», о важности чего кушать по средам и пятницам, держится на Руси столетиями. Уже и переписчики фиксируют разные точки зрения по столь принципиальному вопросу.

Жёсткий курс Константина угрожал церковно-политическим интересам Византии. В РИ в 1169 г. отозван новым патриархом. Скончался в 1177 г.

Именно на его печати впервые появляется формула: «митрополит всея Руси». В эти же годы в документах Патриархии впервые используется термин «Великая Русь». Так называют все епархии Киевской метрополии.

— Ты им веришь? Что они проклясть могут? Слуги митрополичьи по неправде митрополичьей живут.

— Так это… они не слуги божьи, а еретики, отступники?

— Они — дурни. Которые дуракам служат. Итого: усадьбу — занять. Местных согнать в амбар. Чтобы не разбежались да не нагадили. Будут мявкать — бить плетью. Нещадно. Не резать. Другой амбар присмотреть под полон. Николай — глянь там. Марш.

Забавно. Про устойчивость использования многих мест в разные эпохи — я уже…

Это к тому, что Киев в РИ будут громить, будет меняться власть, другие государства будут на этом месте. А «Дача Митрополичья» в этом месте — до большевиков. Потом детям отдадут.

Приехали на место, по двору Николай ходит, старичка какого-то в скуфейке под руку вежливо поддерживает. Старичок в угол двора посматривает, подрагивает и крестится. В углу здоровый мужик в чёрном, на коленях, руки связаны, головой меж двух лежащих брёвен всунут.

— Это кто?

— Это — келарь, добрый человек. А там — тиун местный, управитель. На нашего гридня кидался, дубьём бил, рот рвал. Вон, парень мается.

— Приведите убогого.

Зря. Ничего хорошего. Управитель полон злобы и ругательно-проклинательных терминов: ирод-каин, калище-гноище… А где у меня…?

— Ноготок. Твой. На подвес, на показ, с затычкой, до эмпиреев, двоечкой-троечкой…