В Бирюк - Чума [СИ]

Понимание опасности бактериологического оружия, его неуправляемость, остужало и без того мой невеликий энтузиазм. Микробов накапливали, изучали. В сторону их уничтожения, лечения людей и животных. А вот боевое применение…

Через полтора года, стоя перед насмехающимися русскими князьями, я мог вполне уверенно говорить:

— Не можете решить дела Новогородские — сам сделаю. Будет город пуст, будут по улицам мертвяки лежать неубранные. Управлюсь. Без дружин ваших.

Брюшнотифозная палочка в водах Ильменя и Волхова была одним из возможных вариантов достижения заявленной цели.

А во Всеволжских землях шёл взыск. Тотальный. Суровый. За «пописать», за «мусор выкинуть», за «из речки попить». Нерях и грязнуль мне ненадобно. Не можешь чистоту держать — сдохни. Чтобы другие вокруг тебя, от глупости твоей не помирали.

«Саксонский проект» идёт своим чередом, игры с «пятнистой горячкой» — своим. «Военный» цемент — сыпется, тотальная дезинфекция, с массовыми визгами и воплями — катится. И тут я влетаю в дела булатные.

Сам дурак. Стыдно.

Утешение типа: это ж все так думают! это ж образ былинный! — смягчает. Но не освобождает. От ответственности.

Потраченных зря времени, денег, труда человеческого — не возвернуть.

Войску нужно оружие. Хорошее. Лучшее. В разумных пределах.

Сперва оружие само к нам пришло: основа поселения в первый момент — ветераны Бряхимовского похода. Вооружённые, конечно. Что-то мы отбирали у лесовиков, битых и мирных. Из болотной руды выплавляли. Позже приплыла каменная руда из Серпейска. Поставили домну «на сквозняке» — над Окским обрывом. Варим чугун. Сообразили томасовский и мартеновский процессы. Пошли стали.

«Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается» — русская народная мудрость. Не исчерпывающая.

Не только — «не скоро», но и — «больно». Были обожжённые, были и, к стыду моему, умершие.

Параллельно с домной, мартеном, вагранками у нас развивалось и тигельное производство. Восходящее на Русской равнине к «дьяковской» культуре: смесь болотной руды и древесного угля запекали в горшочках на костре.

Балты, которые притащили это «блюдо» здешним угро-финам, ассимилировались следующей волной — славянами, а технология забыта. Тигли в «Святой Руси» используют в работе с цветными металлами, не с железом.

Наоборот, в Средней Азии сотни тиглей помещают в земляную печь одновременно. Выплавляют качественный оружейный металл. Я про это уже…

Я стремился дать воинам хорошие клинки. Какие? — Лучше булатного — меча нет! «Это ж все знают!». Со времён раннего Средневековья и до начала 20-го века лучшим клинковым оружием считались мечи и сабли, изготовленные из булата.

— Булат… О-о-о!

У всех закатываются глаза, текут слюни, выступает нервический пот… «влажные мечты» клинково-металлической ориентации.

«Не дрогнешь». Ввиду отсутствия: делать булат в Европах так и не научились.

Булат — тигельная сталь. Значит, назад к «дьяковским», к «истокам и скрепам»: варить угольно-железистую грязь в горшочках. Но не просто, а особенно.

Обратили внимание: мечи — булатные, а шлемы, кольчуги, доспехи — нет? Меня это тоже не насторожило.

В РИ2 (в Реальной Истории Российской Империи) булат варил Аносов в 30-х годах 19 в. на Златоустовском заводе. Помещая по восемь тиглей в специально построенную печь, получал булаты сортов «хоросан» и «табан».

Я, имея кое-какое школьное представление о «русском булате» Аносова, нашёл пару мужичков, которые заявили, что они «в чёрном железе — хитрецы», дал им место, помощников, материалы, рассказал, что вспомнилось, и повелел: «исделать клинки булатные».

Я ж тут, типа, самый главный повелитель. Вот, повелеваю.

«Хитрецы» — вдохновились. И — принялись. Старательно и довольно успешно.

«Старательность» поддерживалась материально-техническим обеспечением. Что надо — всегда. Руды, уголь, подмастерья, печки, хлеб… В лес зимой мёрзлые стволы по метровому снегу выносить не гонял. С другой стороны конкуренция: число мастеров постепенно росло.

Мы смогли построить технологию, сходную с Аносовской. Очень капризный процесс. Одни тигли с фиксированным содержанием углерода в глиняной массе чего стоят. Температурный режим, особенности замазки крышек, подробности розлива, вариации ковки… Не говоря уже о самой смеси.

Смогли. Бились, бились и, наконец, добились. Производство мелкосерийное, за прошлый год — сотня клинков. В этом, поди, полторы будет. Крутится в этом деле с сотню трудников.

Это — тигельные стали. Спец. производство спец. изделий спец. назначения.

Одновременно во Всеволжске выросла и «умнеет» домна. Тоже режимное заведение: «горячее», свои тонкости. Продукция — ширпотреб.

Домна даёт всё. От чистого железа до чёрного чугуна. Смотря как выпускать и из какого места брать. Первая плавка с аварией это показала. Я про доменный процесс — уже и подробно…

Попробовали? Поняли? — Приводим к стандарту. К чугунам. Чугуний имеем? — Идём дальше.

Когда конверторы заработали — пошла сталь в промышленных объёмах. Не три процента, как в первой доменной плавке, а девяносто. Гожего, однородного, с предсказуемым качеством. Относительно, конечно. Но с прежним — не сравнить.

Булатники варят булаты, сталевары — стали, я — орг. тех. обеспечиваю. Все при деле, все довольны. Вояки рубят ворогов качественными палашами, по Руси «звон идёт»:

— У Зверя Лютого, слышь-ка, кажный гридень — с мечом булатным. А мечи-то не простые, заговорённые. Любого-всякого с однова удара напополам сечёт. Вот те хрест! А цена тому мечу — пол-царства. Одно слово — колдовство древне-древнючее. Из-за леса, из-за гор тайно краденное. Про меч-кладенец слышал? Во-от.

Всем хорошо и для самоуважения — достойное обоснование.

Увы, по мере накопления собственного средневекового опыта возникли у меня… м-м-м… подозрения.

Павел Петрович Аносов был влюблён в булаты. Воспитываемый в Петербургском Горном кадетском корпусе на пенсионный счёт Горного ведомства, он был поражён этими прекрасными клинками. На вопрос, каким образом удавалось древним мастерам изготавливать булатное оружие с узорами, преподаватели неизменно отвечали: «Секрет булата утерян!». Подросток мечтал разгадать эту тайну, думал по ночам, читая книги о рыцарях, вооружённых булатным оружием.

Вокруг говорили о войне, «двунадесять языков», ведомых безбожным корсиканцем, вторглись в милое Отечество, сожгли Первопрестольную. Он был слишком юн, чтобы служить в войске, но стремление помочь героям, защищавшим Родину, дать им сказочное оружие, жгло его.