Фрэнк Герберт - Машина бытия

Она небрежно махнула рукой.

– Фильм. Я не хочу есть. Фильм. – Она подняла глаза. – Мне все кажется, что я должна что-то вспомнить… что-то… – Она покачала головой.

– Подумай об этом несколько минут, – посоветовал Охаси. – Я отошлю эти фильмы, чтобы их смонтировали согласно нашим подборкам. И все-таки попрошу принести пару сэндвичей.

Франсин потерла лоб.

– Хорошо.

Охаси собрал стопку коробок с пленкой и вышел. По дороге он постучал трубкой о висевший возле двери знак «Курить запрещено».

– Согласные, – прошептала Франсин. – Древние алфавиты почти полностью состояли из согласных. Гласные появились позже. Они были созданы для того, чтобы смягчать, раскачивать. – Она прикусила нижнюю губу. – Язык ограничивает способы , которыми можно думать. – Она потерла лоб. – Ах, как жаль, что у меня нет таких способностей к языкам, какими обладал Боб!

Она постучала пальцами по подлокотнику.

– Это имеет какое-то отношение к акценту на вещи , а не на людей и то, что они делают. В этом плане все индоевропейские языки одинаковы. Если бы только…

– Разговариваете сами с собой? – Мужской голос ошарашил ее, поскольку она не слышала, как открылась дверь.

Франсин подскочила, выпрямилась и повернулась к двери. В комнату вошел, закрыв за собой дверь, доктор Ирвинг Лэнгсмит, глава американского подразделения группы, занимающейся германскими языками.

– Я не видел вас уже пару дней, – сказал он. – Мы получили вашу записку о том, что вам нездоровится. – Он окинул взглядом комнату и в беспорядке разбросанные на столе материалы.

Франсин покраснела.

Доктор Лэнгсмит подошел к стулу, на котором раньше сидел Охаси, и сел. Это был щуплый, седой человечек с мелкими чертами лица, изборожденного глубокими морщинами, – гном с суровыми глазами. У него была репутация организатора и политика, выезжавшего за счет целеустремленности, но не гениальности. Он вынул из кармана толстую маленькую трубку и зажег ее.

– Наверное, мне следовало утвердить это через официальные каналы, – сказала Франсин. – Но я представила, как все это погрязнет в бюрократии, особенно учитывая, что Хико… В смысле, что в этом проекте занята и другая команда.

– Ничего страшного, – сказал Лэнгсмит. – Мы узнали, чем вы занимаетесь, за пару часов. Теперь нам хотелось бы узнать, что вы обнаружили. Доктор Охаси некоторое время назад ушел отсюда весьма взволнованным.

Ее глаза засверкали.

– Я думаю, мы кое на что наткнулись, – сказала она. – Мы сравнили движения инопланетян с известным символизмом примитивных танцев.

Доктор Лэнгсмит усмехнулся.

– Это очень интересно, моя дорогая, но вы, несомненно…

– Нет, серьезно! – сказала она. – Мы нашли сто шесть аспектов для сравнения. Это почти в точности повторяющиеся движения!

– Танцы? Хотите сказать, что…

– Я знаю, это кажется странным, – сказала она, – но мы…

– Даже если вы действительно обнаружили одинаковые движения, это ничего не значит, – сказал Лэнгсмит. – Они пришельцы … из другого мира. Нет никаких причин считать, что развитие их языка следует той же модели, что и развитие наших языков.

– Но они гуманоиды! – возразила она. – Разве вы не верите, что язык зародился как бессознательное формирование органов речи , имитирующее физические жесты?

– Вот это вряд ли, – сказал Лэнгсмит.

– Насчет этих пришельцев мы можем без опаски выдвинуть несколько предположений, – сказала она. – Прежде всего, у них, очевидно, весьма высокие стандарты развития цивилизации, раз они могут построить…

– Не будем повторять очевидное, – нетерпеливо перебил Лэнгсмит.

Франсин некоторое время рассматривала шефа команды, а потом сказала:

– Вы когда-нибудь слышали о том, как маршал Фош [26] Фердинанд Фош (1851–1929) – французский военачальник времен Первой мировой войны. планировал военные кампании?

Лэнгсмит пыхнул трубкой и вынул ее изо рта.

– Э… Вы предлагаете, чтобы военный…

– Он писал элементы задачи на листе бумаги, – продолжала Франсин. – Наверху указывалась общая цель. Там он писал: «Задача – победить немцев». Весьма просто. Весьма очевидно. Однако, как ни странно, командиры, чрезмерно увлекавшиеся сложными маневрами, нередко игнорировали цель – «одолеть врага».

– Вы намекаете, что инопланетяне – враги?

Франсин возмущенно покачала головой.

– Вовсе нет ! Я говорю, что язык – прежде всего инстинктивный социальный рефлекс. Основной общий знаменатель социальной проблемы – человек. Один-единственный человек. А мы все здесь заняты тем, чтобы заключить эту проблему в рамки математических уравнений и аккуратных, преимущественно устных словесных частот!

– Но вы изучали видео…

– Да! Но только с точки зрения его влияния на звук. – Она наклонилась к Лэнгсмиту. – Доктор Лэнгсмит, я считаю, что этот язык – флективный, с изменяющимися окончаниями и корнями, которые целиком и полностью содержатся в движениях тела.

– Гмммм. – Лэнгсмит наблюдал за тем, как дым из его трубки спиралью всплывает к потолку. – Очень интересная идея!

– Мы можем предположить, что это очень стандартизированный язык, – сказала Франсин. – Это наблюдение я основываю на высоком уровне их цивилизации. Обычно одно сопутствует другому.

Лэнгсмит кивнул.

– Тогда жесты и звуки, вероятно, являются частью ритуала, – сказала она.

– Ммм-гммм.

– Значит… мы можем попросить помощи, чтобы уделить этой идее должное внимание? – спросила она.

– Я включу это в повестку следующего совещания руководителей, – сказал Лэнгсмит, поднявшись. – Но не обнадеживайтесь. Этот вопрос придется отдать на рассмотрение электронным компьютерам. Вполне вероятно, его уже проанализировали в составе какой-нибудь другой задачи и отвергли.

Она в смятении посмотрела на него.

– Но… доктор Лэнгсмит… ведь компьютер – это лишь сумма внесенных в него данных. Я уверена, что на этой стадии нам придется сконструировать новый целостный подход к языку.

– Ну, не волнуйтесь, – нахмурившись, сказал Лэнгсмит. – Нет… не беспокойтесь об этом .

– Значит, мы можем продолжать работу? – спросила она. – В смысле… вы даете нам разрешение?

– Да, да… конечно. – Лэнгсмит вытер рот тыльной стороной ладони. – Завтра утром генерал Спейдел собирает специальное совещание. Я бы хотел, чтобы вы присутствовали на нем. Я пришлю за вами кого-нибудь. – Он махнул рукой на беспорядок вокруг Франсин. – Что ж, продолжайте работу.

В том, как он сунул в рот трубку и вышел из комнаты, ощущалась какая-то жалкая пустота. Франсин пристально смотрела на закрытую дверь.

Она почувствовала, что дрожит, и поняла, что ей до смерти страшно.

«Почему? – спросила она себя. – Что такого я почувствовала, что могло бы напугать меня?»