Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— Правда. — Персис чуть отпила вина и подалась вперед, и Флэндри почувствовал прикосновение ее ноги, отливающей шелком при свете звезд. — Но я, — продолжила она. — уединилась с вами после обеда не затем, чтобы слушать лекцию.

— А заче… мм… что я могу сделать для вас, донна? Буду рад… — Флэндри одним глотком осушил свой стакан, сердце учащенно забилось.

— Расскажите мне. О себе. Вы слишком скромны.

— О себе? — выдавил он. — Для чего? У меня такое впечатление, что я — никто.

— Вы — первый молодой герой, которого я встретила. Другие там, дома, — все в наградах, старые и седые. С таким же успехом можно было бы попытаться завязать разговор с Горой Нарпой. Честно говоря, я очень одинока в этой поездке. Вы — единственный здесь, с кем я могу расслабиться и чувствовать себя человеком. Но вы почти не показываете носа из своего кабинета.

— Э-э-э, донна, я был постоянно занят с командующим Абрамсом, мне бы не хотелось быть необщительным, но, в общем, сегодня он впервые сказал, что я могу быть свободен, имея в виду не перерыв для сна. Э, лорд Хоксберг…

— Он не понимает, — Персис пожала плечами. — Он хорошо относится ко мне, и если бы не его помощь, я, возможно, была бы низкооплачиваемой танцовщицей где-нибудь на Луне, но он не понимает.

Флэндри открыл было рот, но ничего не сказал, только наполнил свой стакан.

— Давайте познакомимся — сказала Персис мягко. — Нам отпущено так мало времени. Почему вы очутились на Старкаде?

— Приказ донна.

— Это не ответ. Вы бы просто могли делать минимум дел и не рисковать своей шеей Большинство так и делает. У вас наверное есть какая-то вера в то, что вы делаете?

— Ну, я не знаю, донна. Мне кажется что я никогда не смогу избежать какой-нибудь потасовки.

Она вздохнула.

— Я думала о вас лучше, Доминик.

— Прошу прощения.

— Цинизм в моде, но он уже наскучил. Я не думала, что вы побоитесь сказать: «Человечество стоит того, чтобы за него подраться».

Флэндри поморщился. Она задела его за живое.

— Слишком уж часто об этом говорят, донна, все слова стали пустыми, я… мне очень нравятся некоторые древние изречения типа: «Лучшая крепость — та, которая основана на любви народа». Это Макиавелли.

— Кто? А, не имеет значения. Мне все равно, что сказал какой-нибудь мертвый ирландец. Я хочу знать, к чему вы стремитесь, что вас беспокоит. Вы — будущее. Что дала вам Земля, чтобы требовать у вас взамен жизнь?

— Ну, скажем… м-м-м место жительства… э-э-э… защиту, образование.

— Скудные подарки, — сказала она. — Вы были бедны?

— Да нет, пожалуй, донна, незаконнорожденный сын довольно благородного человека. Он направил меня в очень хорошую школу, а потом в Академию Военного Флота.

— И вы почти никогда не бывали дома?

— Нет, не мог быть. Моя мать занималась тогда оперой. Ей нужно было думать о своей карьере. Мой отец — ученый-энциклопедист, все остальное для него, скажем так, несущественно. Таков уж он есть. Они выполнили свой долг по отношению ко мне. Я не могу пожаловаться, донна.

— Вы, по крайней мере, и не жалуетесь, — она дотронулась до его руки. — Зовите меня Персис.

Флэндри сделал глоток.

— Какая трудная, суровая жизнь была у вас, — задумчиво проговорила она. — И тем не менее вы сражаетесь за Империю.

— В действительности она была не так уж плоха… Персис.

— Хорошо. У вас прогресс, — на этот раз ее рука задержалась на его руке.

— Я имею в виду, что мы очень хорошо развлекались в перерывах между учебой. Боюсь, что в Академии на меня заведено досье, с упоминанием всех провинностей. Ну, а потом была пара учебных поездок, где со мной и случились всякие неприятности.

Она придвинулась ближе.

— Расскажите…

И он начал плести небылицы стараясь, чтобы они были позабавнее.

Она подняла голову.

— Вы довольно разговорчивы, — сказала она, — но почему вы так робки со мной?

Он поглубже втиснулся в кресло.

— Я-я… видите ли… у меня никогда не было случая научиться… ну… как вести себя в таких обстоятельствах…

Она была так близко, что сквозь духи он ощутил ее запах. Глаза девушки были затуманены, губы приоткрыты.

— Ну вот как раз и тот случай, — прошептала она. — Вы же ничего не боитесь, правда?

Позже, в его каюте, она поднялась на одном локте и долго изучающе его рассматривала. Ее волосы струились по его плечу.

— А я думала, что я у тебя первая, — сказала она.

— Почему, Персис? — улыбнулся Флэндри.

— Мне так казалось. В каждую минуту этого вечера ты точно знал, что надо делать.

— Я должен был действовать. — сказал он. — Я влюблен в тебя. Что мог с собой поделать?

— Ты думаешь, я этому поверю? Ладно, но только на время этой поездки. Иди ко мне еще.

Древняя столица Ардайг разрослась и окружила залив, где река Ойс впадала в океан Вилвидх, пригородные районы Ардайга слились в мегаполис который тянулся далеко на восток к горам Гун. Тем не менее город сохранил очарование старины. Жители столицы хранили традиции и были гораздо чопорнее и неторопливее остальных мерсеян. Это был культурный и художественный центр Мерсей. Хотя Большой Совет ежегодно собирался здесь, а замок Эфон являлся официальной частной резиденцией Ройдгунов, большая часть правительственных учреждений располагалась в Тридайге. Новая столица была молодой, с развивающейся промышленностью; там кипела жизнь, строились планы, возникали проекты, подчас достаточно дерзкие. И всех удивляло, что Брехдан Айронрид захотел построить резиденцию Военного Флота в Ардайге.

Особых возражений против этого не было. Брехдан был не только главой Большого Совета; во время космической службы, перед тем, как стать владыкой Вах Инвори, он достиг чина адмирала флота и воздушный флот до сих пор был его любимым детищем. Характерно, что он не потрудился даже объяснить, почему выбор пал именно на Ардайг. Такова была его воля. Следовательно, так тому и быть!

В действительности, он и самому себе не смог бы дать никаких логичных объяснений. Экономика, региональные отношения — все это не имело никакого значения. Он очень хотел, чтобы рядом был безмятежный, спокойный Дангодхан. Каким-то особым образом Брехдан сознавал, что будет справедливее, чтобы начало мерсеянскому величию было положено в вечном городе Мерсеи.

И здание адмиралтейства росло ярус за ярусом, пока однажды на рассвете его тень не накрыла Эфон. Воздушные суда кишели над резиденцией, как морские птицы. С наступлением темноты в окнах загорался свет, и казалось, что во тьме сияют созвездия глаз гоблинов; а сигнальный маяк на вершине этого огромного сооружения распугивал звезды. Но здание адмиралтейства не нарушало гармонии зубчатых стен, купольных крыш и каменных шпилей старинных зданий. Брехдан тщательно следил за этим. Пожалуй, адмиралтейство удачно вписывалось в архитектуру города, было связующим звеном между силуэтами старого квартала и очертаниями современных зданий. Апартаменты Брехдана занимали верхний этаж адмиралтейства.