Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

«Нужно ли мне отвечать? — спросил себя Доминик, лихорадочно соображая. — А если да, что я могу сказать такого, что не повлияло бы на дисциплину? Я слишком молод для того, чтобы быть Стариком».

Выигрывая время, он принялся раскуривать сигарету. На видеоэкране возникло изображение звезд: шлюпка выходила в космос. Виллинг обменялся сигналами с кораблем, переключил приборы на стыковку с ним, обернулся и посмотрел на капитана.

Флэндри выпустил клуб дыма и осторожно сказал:

— Вам достаточно часто говорили, что мы должны, во-первых, собрать факты, а, во-вторых, прибыть в распоряжение командующего на альфа Креста, если нам удастся обойти низших должностных лиц. Все, о чем мы узнали, будет подробнейшим образом отражено в рапорте. Если кто-то желает подать дополнительный рапорт, собрать дополнительный материал или сделать дополнительные комментарии — это его право. Тем не менее, должен предупредить вас, что не следует заходить слишком далеко. И вовсе не потому, что непроверенные факты могут быть положены под сукно (хотя, должен признать, именно так часто и бывает). Они должны представлять собой ошеломляющий перечень данных.

Он сделал рукой широкий жест.

— Сотня тысяч планет… немногим более или менее того, джентльмены, — сказал он. — Каждая — со своими миллионами или миллиардами населения, со своими сложностями и тайнами, своей географией и цивилизацией, своим прошлым, настоящим и весьма противоречивыми взглядами на будущее, — словом, каждая со своей собственной, неповторимой связью с Империей. Мы не можем всех контролировать, не так ли? Мы не можем даже надеяться на то, что поймем их. Самое большее, на что мы способны — это поддержание мира. Самое большее, джентльмены. Ибо то, что кажется верным в одном месте, может быть неверным в другом. Одни особи могут быть по своей природе воинственными и склонными к анархии, другие — миролюбивыми и похожими на муравьев, третьи — миролюбивыми и склонными к анархии, четвертые — сборищем агрессивных, обожающих милитаризм пчел. Я знаю планету, на которой убийство и каннибализм необходимы для поддержания выживания расы (высокий фон радиации, видите ли, является причиной высокой скорости мутации и связанной с ней хронической нехваткой пищи). Неподходящий должен быть съеден. Мне известны общества в высшей степени разумных гермафродитов, педерастов, с более чем двумя полами, и несколько таких групп индивидуумов, что регулярно меняют пол. Все они смотрят на наш способ воспроизведения потомства, как на нечто непристойное. Я мог бы продолжать еще очень долго. Не говоря уже о различиях, вызываемых разными культурами. Подумайте хотя бы о земной истории. А потом, бесчисленное количество индивидуумов и интересов; огромные расстояния; время, нужное на то, чтобы послать сообщение через все эти расстояния… Это вне человеческих возможностей. А если бы даже мы могли устранить это препятствие, то координирование такого количества данных все равно бы оставалось физически невозможным. Мы просто вынуждены давать своим проконсулам полную свободу действий. Мы вынуждены позволять им самим выбирать себе помощников, надеясь, что эти помощники будут знать местные условия лучше, чем имперские служащие. Сверх всего, джентльмены, для того, чтобы выжить, — если не говорить о других причинах — мы вынуждены сдерживать проявления солидарности.

Флэндри махнул рукой в сторону переднего видеоэкрана. Альфа Креста мертвенно-белым светом мерцала среди созвездий, но за ней…

— Если мы не будем держаться вместе, мы — земляне и наши союзники-негуманоиды, — сказал он, — то, уверяю вас, и мерсеяне и дикие народы будут счастливы видеть нас раздробленными.

Доминик не получил ответа на свои слова да и не ждал его.

«Была ли речь моя достаточно строгой? — подумал он. — Насчет последнего не знаю, как не знаю, имею ли я право на расспросы».

В поле зрения появился его корабль. Крошечное веретенце, соринка в сравнении с огромной светящейся планетой, вокруг которой он вращался, корабль вырос и превратился в стальную громаду, мчащуюся среди звездных скоплений. Боевая мощь корабля была не больше, чем у эсминца. Он обладал хорошей скоростью, но лишь легким вооружением, а команда его едва насчитывала пятьдесят человек. Но он был первым кораблем, которым Флэндри командовал официально, и кровь быстрее заструилась в его жилах, когда он увидел его.

Стыковка получилась довольно жесткой. Возможно, Виллинг не совсем хорошо себя чувствовал. Флэндри воздерживался от комментариев. Последняя часть кривой, где «хореографией» руководил компьютер, оказалась лучше. Когда шлюпка легла в свое углубление, он отпустил телохранителей и один вышел на мостик.

Коридоры кают-компании и шахты были узкими. Стены окрашены в серый и белый цвета. Внутренние гравитационные генераторы поддерживали земную силу тяжести. Тонкие настилы не глушили звуков шагов, перекрытия передавали этот звук во всех направлениях, звенели голоса, стучали и гудели машины. Воздух, пропускаемый сквозь решетки вентиляторов, был свежим, но каким-то образом приобретал по пути слабый запах машинного масла. Каюты офицеров были маленькими, как норки, полубак мог бы быть вместительнее лишь при условии аннулирования принципа Паули, приспособления для отдыха годились, главным образом, для того, чтобы служить предметами насмешек, а камбуз вообще не стоил того, чтобы о нем упоминать. Но первый корабль это первый корабль.

В пути Доминик провел много часов, читая официальные отчеты и просматривая черные ленты старых вахтенных журналов. Корабль был старше его на несколько лет. Своим названием он был обязан одному из материков Ардеча — заселенной, вероятно, планеты, хотя никому еще не выпадало шанса увидеть ее воочию. (Он слышал несколько версий о местонахождении Азеноува, и каждая из них помещала его в разное место, так что он мог находиться не менее, чем в четырех мирах. Его интересовало, сколько же других судов класса «Континент» могли носить это название. Название — не более чем обычный росчерк, когда компьютерам приходится иметь дело с миллионами судов). Судно это входило в состав некоего патрульного отряда, попавшего где-то в неприятную историю. Потом оно оказалось вовлеченным в какой-то пограничный инцидент, капитан едва не попал под суд, но ему удалось представить весомые доказательства своей невиновности. Во все прочие периоды своей жизни оно было обыкновенным патрульным судном, существование которых вообще-то необходимо, но не более того.

В подобных обстоятельствах ждать, что тебе отдадут честь, бессмысленно. Люди сторонились, пропуская Флэндри. Он вошел на мостик. Его помощник был уже там.