Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

Ровиан облизнул свои зубы-пилы и махнул хвостом.

— Я не отказываюсь, мой капитан, — сказал он. — Я брат по присяге. Но мне кажется, что мы могли бы обсудить проблему глубже. Я уверен, что в основе твоей тактики лежит нечто более элегантное.

Корабль за кораблем, силы Пикенза выходили на орбиту. В полдень по времени Катаврайаниса суда построились и вошли в гиперпространство. Сгустки неосязаемой энергии закружились в космосе. Как единое целое, военные корабли нацелились на звезду Вирджил, чтобы найти человека, который провозгласил себя Императором.

Их было мало. Многие были отправлены в помощь эскадрам, противостоящим Мерсее, и это истощило Флот сектора. Пугающе велико было число кораблей, присоединившихся к сторонникам Мак-Кормака. Из тех, кто сохранил верность губернатору, значительное число было оставлено для охраны ключевых планет. Было установлено, что восставшие располагают примерно тремя четвертями той силы, которую Пикенз мог собрать, чтобы обрушить на них. Управляемые водородные бомбы, лазерные протонные орудия, собранные даже в таком большом количестве, не так страшны, как это считают обыватели. Простая проникающая защита может обезвредить корабль, если не вообще прекратить его существование.

Памятуя это, Пикенз путешествовал осторожно, защищенный большим эскортом кораблей-разведчиков. Самые быстроходные его корабли могли бы покрыть расстояние за полтора дня, самые медленные — за три, но он рассчитывал на целых пять дней, так как не забыл той ловушки, которую бывший командующий расставил вальдотарианским корсарам.

А на мостике «Азеноува» Доминик Флэндри, подавшись вперед в своем контрольном кресле, скомандовал:

— Двадцать градусов к северу, четыре градуса по часовой стрелке, 3000 километров отрицательных, затем развить квази-скорость и выровнять корабль, когда она установится.

— Да, сэр, — пилот повторил инструкции и запрограммировал компьютер, управлявший гипердвигателем.

Флэндри сосредоточил внимание на находящейся перёд ним консоли, приборы которой суммировали гораздо больше данных, чем те, которые находились в ведении пилота, и изучал их до тех пор, пока не счел нужным спросить:

— Вы можете удержать этот курс, гражданин Ровиан?

По сути дела, он спрашивал своего старшего офицера, шел ли эсминец так, как было запланировано — под прикрытием эскадры, чтобы создаваемая им волна была заглушена многими другими, давая ему таким образом возможность уйти от преследования. Они оба знали это, но оба знали и то, что ритуал должен быть соблюден. Ровиан изучил показания приборов и ответил:

— Да, сэр, — голос его был серьезен и торжественен.

Флэндри включил главный интерком.

— Слушайте все! — произнес он. — Капитан обращается ко всем офицерам и команде. Вам известно, что наш корабль выполняет специальное задание, в высшей степени секретное и крайне важное. Для успешного его выполнения мы должны сохранять полную коммуникационную тишину. Ни одно сообщение не должно быть принято никем, кроме меня или лейтенанта-коммандера Ровиана, ни одно не может быть послано без моего особого разрешения. В условиях, когда предательство проникло даже во Флот Его Величества, ни на минуту не следует забывать о возможных уловках и об опасности уничтожения! — «Хороша казуистика?» — внутренне усмехнулся он. — Офицеры связи переключают цепи согласно моему приказу. Приступайте.

Флэндри выключил интерком и взглянул на видеоэкраны. Никаких космических кораблей. Самый огромный из них был затерян в бесконечности, и обнаружить его можно было только с помощью приборов и эзотерических вычислений. Звезды как бы пренебрегали ими. Нетронутые войнами или обитаемыми планетами, они были бессмертными. «Нет, и они тоже нет. Их ожидает собственная Долгая Ночь».

— Цепь внешнего коммутатора готова, сэр, — объявил Ровиан после изучения главной панели. Он надел наушники приемника. Теперь каждый сигнал извне должен был поступать на корабль, не слышный никому, кроме Ровиана.

— Поднимусь на мостик, — Флэндри встал. — Я допрошу пленную. Когда придет время менять векторы, немедленно извести меня, но не жди моего прихода, чтобы это сделать.

На самом деле он приказал Ровиану следующее: «Следить за передачами по контрольному аппарату. Снелунд непременно возопит, когда узнает о том, что произошло.

Если к этому времени мы выйдем из гиперволны, он, возможно, пошлет погоню за нами. И в любом случае он станет требовать нашего возвращения, а Пикенз вполне может уступить ему. Тогда возникнет весьма пикантная ситуация. Едва почувствовав, что заходит речь о возвращении, мы резко меняем курс и катимся ко всем чертям. И тогда я лучше поклянусь в том, что не получал от Пикенза никакого приказа, нежели буду пытаться убедить военный суд, будто имел полное право не подчиняться».

Но этот код был известен только им двоим. Возможно, те из команды, кто проводил вместе с ними операцию во дворце, догадались о происходящем. Но сейчас это не имело значения. Они бывалые ребята и умеют держать рот на запоре, а после того, что они видели на пути от Земли, любая возможность причинить неприятность Его Превосходительству должна только радовать их.

— Да, сэр, — сказал Ровиан.

Флэндри спустился по трапу и прошел по гудящему коридору к своей каюте. Звонка на двери не было. Он постучал.

— Кто там? — голос, произнесший эти слова по ту сторону двери, был низким и хрипловатым, с легким певучим акцентом. И столько в нем было усталости, столько пустоты!

— Капитан, моя госпожа. Могу ли я войти?

— Я не смею вас останавливать.

Флэндри вошел в каюту и закрыл за собой дверь. Места в его каюте было немногим больше, чем того требовалось для койки, письменного стола и стула, шкафа, нескольких полок и ящиков. Головой он едва не касался потолка. Штора скрывала раковину, туалет и душевую кабину.

Возможности как-то украсить каюту чем-то внеуставным почти не было. Звуки вибрации, запах масла и нагретого металла наполняли воздух.

Изображения Катрин Мак-Кормак ему видеть не приходилось. Внезапно все вокруг перестало для него существовать. Позднее, вспоминая о том, как все происходило, Флэндри пришел к выводу, что он, должно быть отвесил ей низкий поклон, потому что фуражка каким-то образом оказалась у него в руке, но как — он не помнил.

Он знал, что Катрин на пять стандартных лет старше его. Она не отвечала земным понятиям о красоте. Была слишком высокой, слишком широкоплечей, со слишком впалым животом и слишком крепкими мускулами, выделявшимися под кожей, что оставалась смуглой даже после заключения. Лицо ее было широким во всех его частях: далеко отстающие друг от друга скулы, широко расставленные ясные глаза (зеленые с золотистыми искорками под густыми черными бровями), широкая переносица прямого носа, большой красивый рот, сильный подбородок. Волосы челкой падали ей на лоб и ровной линией были подстрижены немного ниже ушей. Они были густыми и волнистыми, цвета светлого меда с примесью золота и меди. На ней был короткий перламутровый халат и домашние сандалии — одежда, в которой ее забрали из дворца.