Юрий Тупицын - Синий мир [Фантастические рассказы и повести]

Наш век характерен ПРИМАТОМ ОБРАЗОВАНИЯ НАД ВОСПИТАНИЕМ. Пожалуй, пренебрежительное отношение к литературе и искусству со стороны некоторых мужей науки происходит оттого, что, получив образование в определенной области, они не получили достаточного ВОСПИТАНИЯ (не в части правил хорошего тона, а в восприятии всей полноты мира).

В своих фантастических книгах мы мечтаем о человеке будущего, всесторонне развитом, воспитанном, прекрасном. При этом следует помнить, что достигнуто это будет не биологическим изменением человека, не вековой подготовкой его для жизни в обществе будущего, а тем же самым периодом детства и юношества, как и в наши дни.

Очевидно, понадобятся подлинные ОТКРЫТИЯ в области воспитания, чтобы сделать человека именно таким, каким его хочется представить. И для этого раскрыт будет и механизм гипноза и запоминания во сне, тайна памяти и сила убеждений, примера, внушения. Вместе с эффективными способами воздействия на мышление все это приведет к ОТКРЫТИЮ НОВЫХ СОВЕРШЕННЫХ МЕТОДОВ ВОСПИТАНИЯ. И открытия эти будут, возможно, более значительными по своей роли для развития цивилизации, чем все, что может дать физика, энергетика или пищевая индустрия. Наука должна открыть наилучший способ ФОРМИРОВАНИЯ ПРЕКРАСНОГО ЧЕЛОВЕКА.

Потребность в решении этой глубочайшей проблемы ощущается и сейчас, когда подавляющая часть нынешних детей воспитывается родителями, подчас не имеющими ни малейшего понятия о методах воспитания. Трепанацию черепа для операции мозга далеко не всякий возьмется сделать, а формировать юный мозг, воспитывать НОВОГО ЧЕЛОВЕКА берется всяк, порой сам лишенный нужных моральных качеств, чтобы быть примером. Современная школа, в основном, занята передачей школьникам информации для необходимых в жизни знаний. Воспитанию же, к сожалению, отводится все-таки второстепенное место. Незнающему ученику не дадут аттестата зрелости, а недостаточно воспитанному, но успевающему дадут непременно. Исключения составляют лишь некоторые специальные учебные заведения.

Научная фантастика, будоражащая мысль, привлекает к себе самых различных читателей. Немало людей из них потом входят в армию энтузиастов науки и техники. Чтобы стать искателем и творцом нового, нужно полюбить науку и технику, заболеть какой-нибудь проблемой, стать готовым посвятить жизнь ее решению.

В Дубке в Объединенном институте ядерных исследований мне привелось встретиться с учеными. После моего выступления ко мне подошел один из молодых физиков и признался, что он стал физиком, прочтя роман «Пылающий остров», печатавшийся когда-то в «Пионерской правде». Надо ли говорить, как я был рад!..

И сейчас я чувствую глубокое удовлетворение, когда своей вступительной статьей ввожу в литературную жизнь нового фантаста Юрия Тупицына, который не только увидел, но и сумел показать рукой художника «Синий мир» своей мечты.

АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ

«Торнадо» шел на разгоне, с каждым мгновением наращивая и без того чудовищную скорость. Все отсеки корабля наполняло негромкое, но густое и какое-то липкое гудение ходовых двигателей. Гул этот лез не только в уши, но, кажется, и в каждую клеточку тела. Непривычного человека он лишал сна, аппетита и хорошего настроения, но патрульный экипаж его почти не замечал — для них ход на разгоне был делом привычным.

Всего несколько минут назад, когда торнадовцы заканчивали обед, послышался мягкий гудок вызова связной гравитостанции. Командир корабля Иван Лобов молча отодвинул тарелку и встал из-за накрытого стола — искусственная гравитация создавала в жилых отсеках корабля условия, ничем не отличающиеся от земных.

— Опять информационное сообщение, — поморщился штурман «Торнадо» Клим Ждан.

— Сомневаюсь, — инженер корабля Алексей Кронин покачал головой, он недолюбливал бездоказательные суждения.

Клим фыркнул.

— Чего тут сомнительного? Второй месяц болтаемся без дела в барражной зоне да слушаем информационные сообщения.

— Болтаться без дела в барражной зоне и есть наше основное дело, дорогой Клим, — инженер налил себе чашку кофе, положил ломтик лимона, насыпал сахару и неторопливо продолжал: — Видишь ли, когда нет дела у нас, значит, хорошо идут дела у других. А сомневаюсь я потому, что информационные сообщения никогда не передаются во время обеда.

На лице штурмана появилось выражение живого интереса.

— А ведь и верно!

— Еще бы неверно, — Кронин попробовал кофе, подумал и добавил еще немного сахару. — Суть в том, Клим, что база должна неукоснительно заботиться о нашем здоровье. На то она и база. А что может быть вреднее для здоровья, нежели прерванный обед? Разве после того, как его оторвали от тарелки, Иван будет есть с прежним аппетитом?

Не слушая его, Клим пробормотал в раздумье:

— Любопытно. Если это не информационное сообщение, то что же это такое?

Кронин собрался что-то ответить ему, но в кают-компанию вошел Лобов.

— Конец обеду, — негромко сказал он, — стартуем. Задание первой срочности. Идем к пятой планете звезды В-1368 третьего сектора. Подробности передадут лонг-линией.

Запустив ходовые двигатели, экипаж вывел «Торнадо» на заданную траекторию разгона — все остальное было делом навигационного автопилота.

Лобов отправился в рубку связи выяснять по лонг-линии подробности задания, а Клим принялся просматривать лоцию, надеясь найти в ней сведения о планете, на которой «Торнадо» предстояло произвести посадку.

— Есть! — обрадованно сказал он. — Нам везет, планета имеет собственное имя.

— Значит, чем-нибудь печально знаменита, — заметил Кронин.

— Разве может быть печально знаменита планета, которая называется так романтично — Орнитерра, планета птиц! Да и вообще там настоящий санаторий, — добавил Клим, вчитываясь в лоцию. — Состав атмосферы и сила тяжести близки к земным; океаны, материки и ровный теплый климат, как на Гавайских островах.

Инженер причмокнул губами, словно пробуя Орнитерру на вкус.

— Что ж, с климатом я готов смириться. А вот как там насчет болот, лихорадки, крокодилов и прочих радостей этого жанра?

— Болот! — с отвращением сказал Клим. — У тебя больное воображение, Алексей. Болота и не снились красавице Орнитерре. Она почти сплошь покрыта лесами паркового типа, причем цвет растительности синий и самых разных оттенков. Представляешь? Индиговые леса, лазурные луга, голубые кустарники! Нет, положительно, я начинаю влюбляться в Орнитерру!

— Любовь с первого взгляда редко бывает счастливой, — наставительно заметил Кронин.