Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

- Пиз..ц, - бормочу в ответ, едва слышно.

- Да, - соглашается Мо, - знойная женщина.

Следующий день прошел бестолково. Не знаю, какие там планы имел Мо, но разбушевавшийся ураган внес свои коррективы: большинство учреждений не работало, а те что держали двери открытыми, были, мягко говоря, странными.

Взять тот же дискуссионный клуб, состоящий сплошь из пенсионеров. На вопросы о чужаках или подозрительном грузовом транспорте, что раз за разом появляется в городской черте, отвечали развернуто и не по существу.

- Ни одной машины не должно быть на улице, ни одной, - дребезжал бойкий старичок. – И так дышать нечем, особенно по весне, когда цвести начинает, а эти только и делаю, что носятся над головой: туда-сюда.

- Какой дышать нечем, старый ты пень, - возмущался другой дедок. – Двигатели же не бензиновые, а на гравитационной подушке. Грави-таци-онной!

- Сам ты балда, - подключился третий, - читал последние исследования про влияние магнитных полей на организм человека? Я сейчас покажу.

Но показывать было не обязательно, потому как еще один из спорщиков откопал статистику, в которой говорилось, что сорок процентов транспорта на улицах Сарчево с двигателем внутреннего сгорания. И понеслось по второму кругу. Да не сорок, а десять, и ничего-то они не знают, эти исследователи из центральных СМИ. Сидят в своих уютных кабинетах и цифры рисуют. Тут уж и нам с Мо досталось, как представителям независимой прессы, купленной и продажной.

- А почему одни старики, где женское население? - задал я резонный вопрос, стоило нам выбраться под сплошной ливень. Ответ не потребовался, потому как старушек мы обнаружили в следующем клубе.

Был он читальным, и в полной мере соответствовал своему названию, заставленный книжными шкафами. Я ради интереса подошел к одной из полок и извлек наружу книгу с интригующим названием: «Мужчина, которому можно всё». С обложки на меня смотрел полуголый детина, снабженный неизменными атрибутами мачо, а сбоку жалась сексапильная блондинка. Через глубокий разрез вижу полную грудь, само платье бесстыдно задралось, обнажая великолепные длинные ноги.

Которому можно всё… Всё это что? Любопытно… Открываю первую попавшуюся страницу и читаю:

«… она ощутила, как сильные руки схватили ее, приподняли в воздух. Голова закружилась от счастья, а губы Виктора продолжали целовать, трепетно и сладко, опускаясь все ниже и ниже. И вот уже они коснулись груди - девушка вздрогнула, ощутив прохладу поцелуя на нежной коже. Нет, нет, так нельзя, - шептал голос в ее голове, но непослушное тело подавалась навстречу жадным…»

- Кофе, молодой человек?

- Что? – с трудом отрываюсь от увлекательной книги. В следующем абзаце было про «пылающее лоно и пальцы, что настойчиво сдирали одежды», но дочитать не дали.

- Коллега, ждем только вас, - послышался требовательный голос напарника. Сам он уже сидел во главе стола, поглощая значительных размеров кусок пирога, а обступившие кругом старушки, любовались процессом. Было бы на что смотреть. Да в любом зоопарке зрелище куда эстетичнее будет, а этот мало того что чавкает, уже обляпаться успел.

Читальный клуб… Не читальный, а жральный, набитый под завязку вкусной едой и напитками. Мы порядком подзадержались в гостях у хлебосольных старушек и вышли только под вечер: Мо - довольный жизнью, я – страдающий от переедания. Напарник вызвал такси, но вместо ожидаемого возвращения в гостиницу, отдал приказ везти в ближайший бар. На мой же недоуменный взгляд ответил:

- Едем туда, где открыто.

Или туда, где наливают, но кто я такой, чтобы спорить со старшим по званию.

Автопилот послушно припарковался возле серого невзрачного здания. В наступившей тьме, да под проливным дождем все вокруг выглядело унылым. Не спасала даже неоновая вывеска над входной дверью.

- Никаких драк, никаких колокольчиков, - орет в ухо Мо. Я едва его слышу из-за разгулявшейся стихии. Киваю головой, и послушно иду следом за косолапящим напарником.

Внутри оказался привычный бар. Не тот, из родного мира, оборудованный в помещении бывшей столовой, где мебель сохранилась с незапамятных советских времен, а стойка больше напоминала прилавок продовольственного магазина. Нет, это был тот самый «настоящий» бар из американских фильмов, которые смотрел в превеликом множестве по «видику» или кабельному телевиденью. Здесь даже бильярд свой имелся, возле которого крутились бородатые мужички байкерской наружности.

- Отлично, - Мо потер ладони в предвкушении. Неужели отыщется место в желудке, куда можно пихать и заливать?

Нашлось. Мо заказал две кружки пива и горячие колбаски со специями. Потрескивающие, исходящие собственным соком, они пахли просто одуряюще: туманили голову, вызывая обильное слюноотделение.

- Научись расслабляться, курсант. Закажи чего-нибудь, - напарник заметил те жадные взгляды, что я бросал на мясные изделия. Усмехнулся и громко отхлебнул золотистого пива из кружки. Под носом-картошкой моментально образовались усы из густой пены.

- Не хочу.

- Поэтому у тебя и звонят колокольчики в голове, - Мо снова усмехнулся и приложился к кружке. В пару глотков осушив ее, принялся за вторую. Выпил половину и, смачно отрыгнув, уставился на меня осоловевшим взглядом. – Пойми одну простую истину, курсант - в нашей работе необходимо расслабляться, иначе мигом с катушек съедешь.

- Предлагаешь каждый вечер нажираться в баре?

Мо провел пальцами-сардельками по лицу, оставляя жирный след на коже. Задумчиво посмотрел в кружку, словно пытался разглядеть там очередную истину. Только всем давно известно, что в пиве ее нет. Вот и Мозес ничего не нашел, поэтому крякнул с досады и сделал очередной глоток.

- А хоть бы и так курсант. Главное – это расслабиться, а будь то шлюхи или выпивка, дело десятое. Все лучше, чем одному сидеть и игрунькаться сутки напролет.

- Чем это лучше?

- Да всем! В этом деле одному оставаться нельзя, чтобы с мыслями наедине. Мысли, они как мухи, вечно над дерьмом кружить будут. Маши руками… не маши… Человек, он ведь как, он существо простое по природе своей, поэтому и наслаждается вещами простыми, а все эти заморочки, философии всякие, они жизнь только хуже делают. К примеру, сидит дома прыщавый юнец-интеллигентишка, о высоких материях сутки напролет размышляет, ноет постоянно: мир жесток, никто его не понимает. А стоит с друзьями затусить, бабенку какую трахнуть, и вся эта заумная чушь сходит, как пена в кружке пива, заодно вместе с прыщами. Тебе больно – грустишь, тебе хорошо – радуешься. Вот и все, курсант, все просто, - Мо снова обляпал физиономию жирной пятерней. Повозил ею под носом и засунул под подбородок, видом своим смутно напомнив скульптуру «Мыслитель» мастера Родена. Сходство длилось не долго, стоило «мыслителю» открыть рот для очередной утробной отрыжки. В лицо пахнуло острыми колбасками.