Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

В дорогу отправились через три часа. И магазин свой я получил на выходе, а не «сейчас и немедленно», как это требовал Мо, иначе «дерьмо собачье жрать будете».

Военные вели себя на редкость сдержанно: в лишние разговоры не вступали, и избегали споров с разбушевавшимся журналистом. Словно то не большой дядька шумел, а обыкновенная муха над ухом. И странное дело, на Мозеса сия манера поведения подействовала самым успокаивающим образом. Он еще пытался орать, когда кто-то заботливый сунул ему в руки кружку с ароматным кофе. Послышалось шумное отхлебывание, в холле на несколько минут воцарилась тишина. После чего, смачно отрыгнув, Мо продолжил бурчать, но совсем уж тихо, больше для порядка.

В наше распоряжение предоставили небольшую комнатку, рядом с гаражным боксом, поэтому внутри знакомо пахло парами бензина, железом и влагой. Обстановка помещения была совсем уж скудной: голые стены и пол. Из мебели один диванчик, которого на четверых явно не хватало. Почему на четверых? Да все просто: из-за надвигающегося урагана на блокпосте застряла еще парочка детективов. Не лжежурналистов, как мы с Мо, а настоящих, в официальной форме, с положенными удостоверениями. Одним из них был бывший одногруппник, с коим уже имел неудовольствие пообщаться, а вторым…

Вот здесь со мною приключилось легкое недоразумение. Глазами видел красивую статную даму с длинными русыми волосами, и выпуклостями в положенных местах. Но когда придерживал ей дверь, изображая галантного кавалера, услышал суровое:

- Спасибо, молодой человек.

У женщин бывают грубые голоса, бывают прокуренные и простуженные, но это был четко мужской тембр, я не мог ошибиться.

Всматриваюсь в попу – женская, округлая. Вглядываюсь в лицо – красивое, с нежными чертами. Закрываю глаза - вдыхаю сладкий аромат духов и слышу грубое:

- Мэд, что у нас там со связью.

Подобный диссонанс разрушал сознание, привычную картину мира, в которую легко вписывались террористы на лайнере, некомпетентные начальники и даже неведомая Тварь из глубин времени, но это…

Первым попытался добиться ответа от Мо, но тот лишь отмахнулся, дескать не до тебя сейчас, курсант. Пришлось переключиться на Мэдфорда.

- Что, Уитакер, задачка в голове не складывается? – привычно ухмыльнулся тот. – Это все косность мышления. Трудно ожидать другого от выходца из отсталого мира.

Действительно, трудно… Трудно ожидать иного ответа от зарвавшегося аристократа. И причем здесь косность? Я же ничего против человека не имею, просто это мужик или баба? Имя Малу ни о чем не говорило, поэтому внимательно вслушивался в диалог, пытаясь найти истину в словах, но окружающие, словно сговорившись, обращались нейтрально.

Ответ пришел неожиданно, когда на исходе второго часа мы остались с Малу наедине.

- Так вот ты какой, Пол Уитакер. Весьма наслышана о твоих подвигах.

- Да? И какие подвиги я совершил? – задаю вопрос с некоторым облегчение. С полом таки удалось определиться и это женщина.

- О твоих любовных похождениях слагают легенды. Ольховская, Ловинс, Альсон - известные фамилии в высшем свете. Бедняжке Лиане так и вовсе задурил голову, девочка едва родного отца не убила.

- Скажите, а вы каждой сплетне верите?

Малу мягко улыбнулась и совсем не женским тембром ответила:

- Я верю собственным глазам и вижу, как ты постоянно пялишься в мою сторону. Или ошибаюсь?

В кои-то веки не нашелся, что ответить, а собеседница продолжила:

- Запомни, Пол Уитакер, раз и навсегда, - я дама замужняя и вольностей себе не позволяю, а другим тем более. Поэтому даже не думай подкатывать, яйца оторву.

Сказано было убедительно, суровым мужским голосом, так что никакого желания не осталось. Хотя кого обманываю - у меня его изначально не было, но Малу об этом лучше не знать.

До Сарчево добирались в кузове армейской бронемашины. Ураган к тому времени разгулялся не на шутку, поэтому поездка на легковом автомобиле стала бы откровенным самоубийством. Загрузились внутрь темной кишки, пристегнулись и поехали собирать шишки на голову, да на зад. О комфорте говорить не приходилось: нас постоянно телепало из стороны в сторону. Особенно неприятно было подпрыгивать и биться головою о металлическую пластину. Оно может военные здесь и в касках ездят, у нас же ничего подобного не имелось.

Малу первоначально посадили рядом со мною, но женщина уговорила Мо поменяться местами и тот безропотно согласился. Потом она не захотела сидеть напротив и снова пересела, договорившись с Мэдфордом. Что за детский сад или думает, я к ней прямо сейчас домогаться брошусь? В темноте, где лица толком не разглядеть, и слышится мужской голос? Уж не знаю, как там драгоценный супруг, отчего он заводится в постели, но лично я даже фантазировать не буду на тему «Малу и её стоны наслаждения».

Десять минут трясучки в чреве металлического зверя и нас с Мо высаживают под проливной ливень. Броневик, рыкнув напоследок двигателем, увез оставшуюся парочку в другой мотель. Нам же был нужен именно этот: небольшой, двухэтажный, под завязку набитый народом.

Когда вошли внутрь, возникло полное ощущение, что попали на вокзал: тюки, сумки и куча людей, разместившихся вповалку. Кресел и диванов на всех не хватило, поэтому сидели на чем попало и как попало, на тех же тюках. Кто-то даже умудрился прилечь и задремать среди творящейся неразберихи.

Говорили кругом все и сразу: кричали, спорили, ругались. Не хватало только знакомого привокзального: «беляши! Кому горячие беляши!»

Пока стоял и растерянно смотрел на все это безобразие, Мо ледоколом попер к стойке, распихивая в стороны зазевавшихся людей. На вопли возмущения внимания не обращал или встречал таким рыком, что пострадавший считал за лучшее умолкнуть.

Спустя пять минут у нас были ключи от номера. Когда поднимались по лестнице на второй этаж, в спину неслось возмущенное:

- А говорили, свободных нет. Безобразие, я буду жаловаться. Со вчерашнего вечера ждем, а этим сразу дали.

Метрдотель пытался что-то объяснить, но разволновавшееся людское море заглушало любые слова.

- Что случилось? – не выдержав, спрашиваю у Мо, когда шли по узкому длинному коридору.

- Что-что, теракт случился, - пробурчал в привычной манере напарники, - а еще закрытый город и ураган, будь оно трижды неладно. После взрыва часть домов повредило, поэтому кто смог, к друзьям и родственникам перебрался, остальных по гостиницам расселили. Еще и журналюги эти: слетелись, как мухи на говно. Новость номер один в Шестимирье, пропади оно в бездну, Сарчево это.

- А я думал, новость номер один – Алекс Вэнзл, принц «Хрустальной Принцессы», - попытался пошутить. На что Мо развернулся и особенно хмуро уставился на меня.