Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

- Слушаю вас, - мужчина уставился на меня, слегка задрав подбородок. Лицо холеное, с едва заметными следами пудры на щеках. Усики явно чем-то смазаны: блестят в свете боковых панелей.

- Можно вас попросить снять колокольчики, - обращаюсь к нему, едва сдерживая нервную дрожь. В ушах до сих пор играют нотки последнего перезвона.

- А в чем, собственно говоря, дело? – мужчина всем своим видом демонстрирует недовольство. Даже губу нижнюю поджал, дескать «шляются всякие посреди ночи, пока мы тут работаем».

- Дело в колокольчиках, они мешают спать, - с трудом подавляю внезапно возникшую волну гнева. Пытаясь быть максимально вежливым, повторяю: - можно их снять, пожалуйста.

- Колокольчики висят в общей зоне…

- Меня не интересует, где они висят, я прошу их снять, - перебиваю метрдотеля. И уже не понимаю, что больше выводит из себя: перезвон или эта холеная, напыщенная от собственной важности, морда.

- Других постояльцев они не раздражают.

- Да мне плевать на других. Они меня раздражают, мне спать мешают.

- Попрошу не разговаривать со мною в таком тоне.

- В каком тоне? – срываюсь я. – Нормально же просил, снимите колокольчики.

- Если вас что-то не устраивает, пишите жалобу на имя руководства или ищите другую гостиницу. Я, знаете ли, не обязан, выполнять любую прихоть…, - мужчина сделал паузу, словно боролся с желанием произнести нецензурное слово. Пошевелил гладкими усиками и произнес нейтральное: - постояльцев.

Ах ты ж рожа напомаженная. Не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому. До треклятых колокольчиков идти всего ничего, сделать пару шагов и оборвать. Но именно это мне не удается: на пути вырастает громада местного охранника.

Парень был не просто выше на голову, он еще и шире в плечах, раза в два. Встал вплотную, так что не размахнуться толком, не ударить. Разве что лбом по подбородку заехать или тростью засадить в подъем стопы: вдавить с силой, чтобы никакая обувь не смогла защитить.

- Какие проблемы, милейший? - доносится из-за спины знакомый голос. Поворачиваюсь и вижу Мо собственной персоной. Стоит в одних трусах семейных, пузо свисает, что наполненный водою бурдюк. Вид у напарника, как у подпитого мужика из соседнего дома, не хватает только недельной щетины.

Странно, но столь непрезентабельный вид внушает заносчивому метрдотелю. Он слегка опускает подбородок и, поубавив гонору, сообщает:

- Ваш коллега ведет себя самым наглым образом, требует снять колокольчики.

- Ну так сними, в чем проблема? - удивляется Мо.

- Но… но… но, позвольте.

- Позволяю, - Мо делает шаг и одним движением срывает треклятые колокольчики. Вот удивляюсь я напарнику, с виду косолапый мишка: неловкий и неуклюжий, но движется порою, что гибкая рысь. До того ловко у него маневр вышел: одним шагом миновал нас с охранником, другим – сблизился с метрдотелем, бросок руки - и колокольчики лишь звякнули на прощанье.

- Я… я буду жаловаться, - заикающимся голосом начал блеять напомаженный мужчина.

- Пожалуйста, - легко соглашается Мо, - адрес редакции «Новостной недели» найдете в сети.

- А… а…

- А колокольчики верну, когда съезжать будем. – И уже обращаясь ко мне: - пошлите, коллега, нам спать. Завтра предстоит тяжелая работа.

На этом конфликт был исчерпан: растерянный метрдотель и громила охранник остались стоять в коридоре, мы же вернулись в номер. Только лечь и заснуть не получилось, потому как напарник сразу же набросился на меня с гневной тирадой:

- Ты чем думаешь? С башкой проблемы, курсант? Чего молчишь, чего глаза вылупил?

- Жду, когда успокоишься, - я прислонился к стене, давая отдых разболевшейся ноге.

- Хладнокровный значит, да? Выдержанный…, - Мо с досады швырнул несчастные колокольчики и те, жалобно звякнув, закатились под кровать. Было видно, как непросто даются напарнику слова. Его буквально обуревали эмоции, но надо отдать должное – справился. Хотя секунду назад казалось, что схватит дешевую вазу с тумбочки и швырнет об стену, настолько яростно на нее смотрел. Вместо этого Мозес тяжело опустился на кровать и почесал редкие кучеряшки волос.

– Слушай меня, курсант. Когда возвращаемся с командировки, первым делом идешь к психологу.

- У меня нет проблем, - сухо улыбаюсь в ответ.

- У меня есть проблемы. Мне не нужен напарник с протекающей крышей.

- Ты о чем?

Мо некоторое время молчал, уставившись в пол. Наконец протяжно шмыгнул носом и посмотрел на меня. Глаз его я не видел, лишь блестел выпуклый лоб в свете уличного фонаря.

- Знаешь сколько мне лет? Много. И опыт работы детективом у меня большой. Специфика нашей профессии такая, что поневоле становишься психологом. Только людей не лечишь, а калечишь, ломаешь, манипулируешь, но самое главное – учишься считывать. Я нутром чую, с тобой что-то неладное творится.

- Это всего лишь колокольчики.

- Вот именно, - взорвался Мо. – Всё и всегда начинается с мелочей. Если бы я в коридоре не появился, ты бы драку затеял из-за гребаных колокольчиков, которых лично я нихрена не слышал. Да не один нормальный человек не услышит, за таким-то ливнем. Тут, сука, дом ходуном ходит, на улице ураган, а ему сраный перезвон спать мешает. – Мо выдохнул и куда спокойнее продолжил: - идешь к психологу и точка. Еще не хватало, что бы кончил себя в туалете или того хуже, башку мне прострелил.

- Я не…

- Приказ обсуждению не подлежит, - Мо резко оборвал меня. – Напишу в рапорте рекомендацию на обследование.

Замечательно, лучше не придумаешь. Раньше окружающие считали меня обезьянкой, теперь же стану безумной мартышкой. И как после такого заснуть? Крыша у меня, видите ли, протекает, сам ты…

Скриплю зубами от злости. М-да, нервы ни к черту. Вышел бы в коридор прогуляться, но там этот заносчивый метрдотель, чья рожа раздражала еще больше. Не смогу пройти мимо, точно сцеплюсь, или разобью что-нибудь, те же аляпистые вазы, стоящие на каждом углу.

Обессилено опускаюсь на кровать, прислоняю трость к тумбочке. Слышу, как скрипит кровать под напарником. Тот перевернулся на бок и теперь поудобнее устраивал объемное пузо.

- Чего не спишь? – спрашивает он минут через пять.

Бормочу в ответ невнятное: «не хочу» или что-то вроде того.

- Не переживай, курсант, тебя психом никто считать не будет. Это нормальная процедура, каждый из нас через такое проходит, потому как работа… нервная. И психолог у нас, аж самому записаться хочется, - в голосе напарника появились мечтательные нотки, - сочная женщина.

Внутри возникло стойкое подозрение, а Мо продолжал заливаться соловьем:

- Она работала раньше у нас, числилась в отделении, но все мечтала в науку податься: диссертации всякие писать, на симпозиумах выступать с лекциями. Но что-то там не сложилось, поэтому недавно вернулась обратно. Да ты ее знать должен, она в академии преподавала. Валицкая ее фамилия, может слышал?