Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

- Много у нее всяких проектов было, - отвечаю осторожно.

- Не-а, курсант, один – точно знаю, - толстый палец-сарделька мельтешит перед лицом, дескать «меня не проведешь». – Так чем, говоришь, помогал?

- По мелочам больше, принеси-подай, - пытаюсь соскочить с щекотливой темы, но Мозес словно ищейка, почуявшая след.

- Ох и темнишь, курсант. Валицкая что, эксперименты над тобой ставила?

Вот он вроде пьяный и язык заплетается, а порою смотришь на него и видишь совершенно трезвого человека и взгляд становится цепким, острым. Ничего Мо, я тоже соображать по пьяни умею, не хуже вашего.

- Нет, - отвечаю категоричное и Мо меня понимает.

- Тогда еще по маленькой.

Валицкая в борделе возникла совершенно неожиданно. Настолько, что я списал ее появление на очередную галлюцинацию. Улыбнулся соблазнительной фигуре в ярко-красном пальто и продолжил кружить по танцполу: как раз начинался любимый кусок композиции с плачущей скрипкой.

Закрываю глаза и вижу проносящуюся землю под ногами. Широко распахнутые руки ловят потоки ветра подобно крыльям, чувствую запах свободы и аромат знакомых духов. Горьковатые нотки парфюма моментально разрушают иллюзию полета и вот я уже стою в одних трусах перед Валицкой.

Тонкие аристократические черты лица, отливающая серебром кожа в свете аквариумов – госпожа психолог прекрасна, впрочем, как и всегда. Глаза скрыты густой тенью, но и без того знаю – играют в омуте озорные бесенята.

- Чего молчите, давайте отчитывайте, Анастасия Львовна - первым не выдерживаю затянувшейся паузы.

- Штаны надень.

Это от бархатистого тембра голоса мурашки забегали по коже или просто подмерз? Оно и понятно, госпожа психолог принесла с собой частичку промозглой сырости, царившей на улице. Вижу мелкие капельки дождя на ворсинках элегантного пальто.

- Курсант, с дамами лучше не спорить, - бормочет пьяненький Мо из глубины зала.

И это тот самый человек, который пару рюмок назад утверждал, что все бабы продажны по сути своей и с ними надо пожестче. «Куда делась твоя твердость, Мо?» - хочется мне воскликнуть, но вместо этого иду искать одежду.

Вот она, валяется прямо под креслом. Пока натягиваю впопыхах изрядно помятый костюм, Мозес проявляет внезапную учтивость:

- Не присядете ли за наш стол, уважаемая Анастасия Львовна, так сказать, отведать, чем богаты. Откушать рюмочку другую горячительных напитков, к примеру виски, а если возжелаете и вина принесут сию минуту.

- Спасибо, но нет.

- Отчего?

- От того, уважаемый детектив Магнус, что я не привыкла ужинать в подобного рода заведениях, еще и в присутствии полуголых мужчин.

- Так я оденусь.

- Оставьте для шлюх эти ваши неумелые попытки казаться галантным кавалером, - излишне резко произносит Валицкая, и от слов ее веет холодом. – Взрослый мужчина, выходец из благовоспитанной семьи, а ведете себя, как провинциальное быдло. Постыдились бы, какой пример показываете молодому поколению?

- Курсанту что ли? – Мо даже растерялся от ледяного потока слов. – Так это, стресс у парня, лечу его.

- Позвольте поинтересоваться, вы дипломированный специалист?

- Я человек опытный и…

Мозес пытается вернуть диалогу былую любезность, но Валицкая беспощадна:

- Повторяю вопрос, вы дипломированный специалист?

- Нет, - честно признается Мо.

- Тогда на каком основании делаются подобного рода заявления?

- Оп-опыт, - Мо аж икнул от неожиданности, столько напора было в словах собеседницы.

- Не будьте, смешным, Магнус. Хотя куда уже смешнее, - госпожа психолог скептическим взглядом оценила расплывшуюся фигуру на диване. Напарник было подобрался, вытер жирные руки о трусы и попытался втянуть объемный живот, но куда там: такое пузо само кого хочешь втянет. – Я понимаю ваши личные обстоятельства, но так опуститься? Вселенная, да посмотрите на себя в зеркало, вы просто омерзительны, Магнус. Еще пару лет такой жизни и с вами не одна шлюха рядом не ляжет. Да-да, детектив не кривитесь, и перестаньте елозить рукою в трусах, когда с дамой беседуете.

- Чешется, - виновато буркнул Мо, но ладонь наружу вытащил.

- Оно и не мудрено, с таким-то образом жизни. Еще не всех шлюх перетрахали в шести мирах?

Мо начал лепетать про вопиющую несправедливость, про тяжелые обстоятельства, но Валицкую мало интересовали невнятные оправдания пьяного борова. Да и внятные она вряд ли бы стала выслушивать: не затем явилась.

- Вы можете убивать себя любыми возможными способами, Магнус. Хоть пулю в висок пустите, никто плакать не будет, даже разлюбезные вашему сердцу шлюхи. Только не смейте втягивать в сомнительные приключения напарника. Слышите меня? Прекратите спаивать парня.

Бедолага Мо, угодил под каток госпожи Валицкой. Схватился пятерней за голову и начал теребить и без того редкую шевелюру.

- Никто не спаивал, я сам, - прихожу на помощь к напарнику.

- Рот закрыл, - слышу неожиданно злое от Валицкой, - с тобой буду разговаривать отдельно.

- Так прав парень, он сам, никто не заставлял, - растеряно бормочет Мо.

- Значит сам, - в сие мгновение госпожа психолог напоминала разгневанную повелительницу стихий. Нет, тучи не сгущались над ее головой, она не метала молний и не призывала огненный меч с небес, но складывалось полное ощущение: стоит неосторожному слову слететь с губ и мир перевернется. Разметает все вокруг и унесет в бездну, а нас с Мо порвет в клочья, потому и молчали на пару, не смея вставить слово. – Слушай внимательно и запоминай, детектив Магнус: еще раз повторится такое лечение и из офиса не выберешься, никогда. Будешь сидеть с категорией «Б минус» и бумажки перебирать до конца своей никчемной жизни, тем более что на ограниченный статус наработал давно. И никакое заступничество майора тебя больше не спасет.

Последовала непродолжительная пауза, в ходе которой грозная и одновременно прекрасная повелительница молний, повернулась в мою сторону.

- За мной! И рубашку вытащи из ширинки, танцор…

В теплом салоне такси меня совершенно развезло. Куда ехали, зачем – не знал, да и волновало больше другое: проклятые «вертолетики» начали кружить в голове, вызывая приступы тошноты. Поэтому, выбравшись наружу, первым делом вывернул желудок наизнанку. Рвало долго и упорно, выплескивая наружу все съеденное и выпитое на мокрую от дождя землю. Качало так, что оставалось удивляться, как не ткнулся мордой в склизкую кашицу под ногами. Удивляться и мысленно благодарить заботливые руки, удерживающие от падения. Они же протянули мне белоснежный платок, когда процедура извлечения остатков ужина подошла к концу. Вытер губы и ощутил приятный аромат духов, исходящий от ткани: знакомый, с горчинкой. Протянул платок обратно и услышал ехидное: