Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

- Я! Я твой непосредственный начальник! – Мо хлопал ладонью по волосатой груди, оставляя следы темного соуса. Чего уж там, возьми кетчуп и облейся им с ног до головы, чумазый ты хряк.

А хряк и не думал униматься, продолжая рычать:

- Я твой начальник! Не Митчелл, не хренитчелл, не прочая шушера. И вот мой приказ: взял рюмку и выпил.

Продолжаю молча созерцать бешенные навыкате глаза напарника.

- Убью гниду, если не выпьешь, - пальцы-сардельки ложатся на пистолет.

- Стреляй, - говорю и даже не пытаюсь казаться спокойным: такой и есть. Мо навис над столом и с какой-то вселенской тоской и печалью уставился на меня.

- То есть пить не будешь?

- Нет.

В пустом зале отчетливо прозвучало бульканье пузырьков в аквариуме, и тень водной ряби пробежала по телу заросшего щетиной борова. Наконец Мо смачно отрыгнул, и совсем уж трезво поинтересовался:

- Хочешь узнать, как догадался про лабораторию?

Вот ведь зараза…

- Тогда садись, курсант. С одной рюмашки ничего не станется, не заругает тебя Митчелл.

В ушах играл шум прибоя, свежий бриз приятно холодил нагретую солнцем кожу, а ноги ступали по нежному песку. Вселенная, до чего же хорошо! Я раскинул руки и двигался по залу в странном подобии шаманской пляски.

Так уж вышло, что толком никогда не танцевал, да и не умел этого делать. В дом культуры ходили исключительно стенки подпирать и грозным видом отпугивать потенциальных противников. Бухали в парке по соседству: иногда до, но чаще после дискотеки, завидуя тем немногим счастливчикам, кому удалось познакомится с девчонкой. Но то была крайняя редкость, скорее исключение из правил, потому как галерея хмурых рожь одинаково отталкивающе действовала как на мужской, так и на женский контингент.

А танцевать было западло. Я и сам толком не понимал, зачем тогда ходили на городские дискотеки - за адреналином? Так его запросто можно было получить в соседнем районе, пройдясь поздним вечером вдоль забора детского сада. Понятно, что малышни там уже не было, зато местной гопоты, облюбовавшей лавочки и беседки с рисунками сказочных героев, навалом. Те еще Буратины и Незнайки.

На редких мероприятиях, устраиваемых классным руководителем, было попроще. Вроде кругом все свои и явной угрозы в воздухе не витало. Никто не ткнет кулаком в бок и не скажет: «Петруха, хорош выделываться, ты с пацанами пришел или чего»? Казалось бы, пляши - не хочу, но тут возникали иные обстоятельства непреодолимой силы, связанные с чувством стыда и неминуемого позора. Практика танцев отсутствовала полностью, если не брать в расчет медвежьего переваливания с ноги на ногу. Все это смотрелось «стрёмно», если не сказать хуже, особенно на фоне гармонично двигающихся девчонок и Гришани. Последний, зараза, такие кренделя выписывал, что окружающие только диву давались.

В выпускном классе спасла ситуацию Светка Кормухина. Появилась в моей жизни яркой кометой, вытащила на пару медляков, распалив внутри новый, неизведанный огонь и исчезла, а желание танцевать осталось. Вот так вот выйти и отплясать залихватски под старый добрый «Кар-Мэн» или новомодные «Руки вверх».

- Запомни курсант, в нашем деле нужно уметь расслабляться иначе никак: сгоришь без остатка, себя кончишь или кого другого. Сам понимаешь, мне такой напарник ни к чему, у которого колокольчики в мозгах играют. Ты вот чего сейчас хочешь?

- Я? – ватный язык во рту с трудом шевелился. Вроде рюмочку выпить собирался, а оно как-то само пошло. Тут еще сыграла свою роль предстоящая встреча с госпожой Валицкой, на которую идти ну совсем не хотелось. И Мо, боров волосатый, подливал и подливал, грамотно забалтывая и байки травя, одну интереснее другой.

- Чего сердце просит, курсант? Худеньких предпочитаешь или дам с формами? Можем негритяночку подогнать, даже двух. Они знаешь какие бывают… жопастенькие.

- Танцевать…

- Могут и станцевать для тебя. Да они все что хочешь сделают - плачу, курсант. У меня здесь большие скидки, хозяйка по гроб жизни обязана.

- Я танцевать…

- Ты танцевать хочешь?

Голова безвольно мотается в знак согласия.

- Сейчас организуем.

И Мо организовал, пользуясь безмерным расположением хозяйки отеля. Чем она была обязана неряхе борову, для меня так и осталось загадкой. Другая на ее месте давно бы охрану подключила, того же верзилу на входе или патруль вызвала. Последним и вовсе за радость будет отколошматить загулявшего детектива, потому как работали там сплошь бывшие десантники, а у «кирпичей» как известно с «ищейками» особые счеты. Но ничего из вышеперечисленного сделано не было, наоборот, персоналу заведения было приказано всячески ублажать дорогого гостя.

- Что значит музыки нет? – ревел Мо, услышав намек на отказ в голосе верзилы. – Танцпол значит есть, а музыки нету? Меня не интересует, чего и куда вы там вывезли. Включай, что имеется.

- Есть траурный марш.

- Совсем сдурел такое предлагать? У вас здесь бордель или похоронное бюро?

- К Клариссе вчера приходил…, - верзила по имени Дами наклоняется к Мо и неразборчиво шепчет на ухо.

Напарник слушает, склонив голову и кажется, что все - вырубился боров, но нет, икает и бормочет:

- Знаю, тот еще больной ублюдок, мать его…

После чего осоловелым взглядом находит мою фигуру в сумраке. Долго смотрит, пытаясь нащупать ускользающую мысль в пропитанном алкоголем сером веществе. Наконец спрашивает:

- Курсант, танцевать будешь?

И теперь я кружил, раскинув руки в полете, что гордая птица, а в душе тоскливо играла скрипка. Мелодия то била по ушам тяжелой колотушкой, давила мощью духовых, то плакала и рыдала смычковыми, рвала душу в мелкие клочья.

Особые эстеты скажут, что под такое не танцуют, а хоронят - ерунда все это: танцуют, еще как танцуют! Тут главное попасть в ритм, поймать воздушный поток и парить над миром орлом в небесной синеве. И подумаешь, что мелодия тоскливая, дальше некуда. Может душа именно такую и просит, мне может от нее только легче становится.

- Курсант, айда по рюмашке пропустим! – крикнул Мо, стоило смолкнуть последним аккордам заунывной мелодии.

Стою в центре пола и чувствую, как тело колышется в разные стороны, словно под порывами сильного ветра, гуляющего в зале. Поднимаю руку в знак внимания, торжественно объявляю:

- Еще разик.

- Дами, слыхал? Заводи шарманку.

Я не только танцевал, а еще ел, пил и слушал. Напарник много интересного рассказал, особенно про случай в Сарчево.

- Все думаешь, как я на лабораторию вышел? А ведь там ничего хитрого нет, курсант. - Мо хватает волосатой пятерней яблоко: - представь, что этот фрукт и есть небольшой городок - захолустье, затерянное в шести мирах. Все что внутри, жестко контролируется синдикатом, - Мо с силой сжимает плод, из-за чего по пальцам-сарделькам струится сок. – Без ведома Конкасан ни одна собака в Сарчево не смела гадить, везде были свои люди: начиная с полиции и заканчивая мэрией. Бизнес слишком доходный, поэтому лабораторию прикрыли со всех сторон. Удивишься, курсант, но за последние годы преступность в городе снизилась, дороги начали строить, дома ремонтировать, старикам начисления на дожитие увеличили. Местные довольны и счастливы, в кои-то веки на улицах царит тишь и благодать, ни одного наркомана или отморозка. Была одна банда анархистов, но и там все больше дети: в бирюльки играли, мусорные контейнеры граффити разрисовывали. Все контролировалось Конкасан, каждый клуб, каждое заведение. Сарчево превратилось в этакую тихую заводь, где даже легкая рябь от ветра отсутствовала. И вдруг - «бултых», прилетает булыжник ровно по центру. Там не то что круги, волны побежали в разные стороны, захлестнув берег - это наш «золотой мальчик» явился, начал прощупывать дно. Нагнал в сонный городишко пару сотен сотрудников и дал приказ прочесывать местность. Распоряжение исполняли настолько деликатно, что даже пенсионеры почуяли неладное.