Николай Грошев - Рассказы [СИ]

— Странно… — Прошептал парень, с трудом устраиваясь на скамейку. — Что со мной?

Наташа не двигалась с места. Полный ужаса взгляд был прикован к его груди.

— Что со мной? — Повторил он, но странно — собственный голос он слышал будто издалека, приглушённый расстоянием. — Руки не могу поднять… Наташа, Наташенька…

Кое-как заставив руку двигаться, он коснулся пальцами её щеки.

— Не чувствую, как будто вата. Что со мной, малыш? — Теперь уже почти не слыша самого себя, произнёс он.

Его взгляд переместился с такого милого лица, туда, куда смотрела она:

— Ах, вот оно что… — Прошептал он и рассмеялся…

Точнее попытался: захлебнувшись смехом, он скривился от боли. С уголка губ парня потекла струйка крови, а из его груди торчала рукоять ножа.

— Серёжа… — Очнулась Наташа от ступора. — Не шевелись только. Хорошо? Я сейчас.

Она хотела встать. В душе её всё смешалось: боль, ужас, казалось бы, навечно умершее чувство любви. Рука его сжала её ладонь.

— Стой, малыш, не уходи. — Печальный взгляд внимательно изучал дорогое лицо.

— Но, надо вызвать скорую. — Сдерживая слёзы, сказала она.

— Я, — не слушая её, говорил он, — я люблю тебя, малыш… Моя Наташа…

Рука соскользнула вниз. Печаль навсегда застыла в его взгляде. Он больше не дышал.

Вскочив на ноги, Наташа бросилась вызывать скорую…

Но через секунду, на негнущихся ногах, она вернулась к нему.

— Серёжа? — Позвала она. — Нет, Сережа, нет…

Упав на скамейку, рядом с ним, она смотрела в открытые глаза человека, умершего с её именем на устах. Только теперь до неё дошло, что он мёртв и уже ни когда не откликнется, ни на чей зов. Он уже не принадлежал миру живых…

Боль и тоска наполнили её. Плача навзрыд она осыпала поцелуями его лицо. Теряя рассудок, она звала его. Только сейчас она поняла, как сильно любил он, и старая любовь к нему возродилась в её душе, обретя некогда утраченную силу.

Она по-прежнему любила его, хотя и похоронила свою любовь глубоко в душе на целый год.

— Серёжа, встань, ну пожалуйста встань, нет, ты не можешь, не сейчас, не уходи Серёжа, прошу тебя… Не-е-е-ет…

Она плакала и звала его, а он уже не мог слышать её голоса… Голоса, который он так любил слушать…

Город жил своей жизнью. На его улицы пришла весна, и теперь город наслаждался ею. Да, тёплая хорошая весна была в тот год.

Ласковый ветер качал зеленеющие кроны деревьев, трепал молодые ярко-зелёные листочки. Громко чирикая, маленькие птички перелетали с ветки на ветку, взлетали вверх, устраивая высоко в небе свои причудливые игры. Нежно ласкало солнышко землю внизу и белые барашки облаков, но им было всё равно.

Высоко в небе, облака безмолвно плыли, над этой проклятой землёй…

В доме царил густой полумрак. И тишина. Но тишина эта была не полной. Время от времени её разрывал приглушённый звук. Очень странный звук…

Маленький Дима осторожно открыл глаза. Что-то разбудило его. Но что? И вот это повторилось снова: ужасный звук разорвал утреннюю тишину. Дима весь сжался от страха. Казалось, этот звук проникал во всё вокруг, обволакивал какой-то непроницаемой пеленой. И вновь он! Ужасный звук. По дому ритмично разносилось Вжих-Вжих, пауза и снова Вжих-Вжих… Дима дрожал — он боялся. Ему было всего четыре годика, и он много чего боялся в своей недолгой жизни. Но ЭТО, не шло ни в какое сравнение со всем остальным.

Дима осторожно выглянул из под одеяла: кто же так страшно Вжихает? Прикрываясь одеялом, как рыцарь щитом, он оглядел свою комнату, каждую секунду, ожидая увидеть какое-нибудь страшное чудовище. Такой звук был ему незнаком, и кто знает, какой страшный монстр мог его издавать? Живое детское воображение рисовало множество картин, размытых и нереальных, но очень страшных. Впрочем, совершенно зря — в комнате кроме него совсем никого не было. Ужасный звук доносился откуда-то из глубины дома. Он был действительно ужасен: монотонный режущий по нервам, то нарастающий, то вдруг стихающий до едва слышимого шепота, а то и вовсе ненадолго исчезая. Мальчик снова накрылся одеялом с ног до головы. Куда там: ужасный звук проникал сквозь ткань одеяла, будто его и не было вовсе. Кроме того, так было ещё страшнее.

И что может издавать такой страшный звук? Не смотря на ужас, ему хотелось знать кто или что так страшно вжихает. Может это чудовище, а может что-то другое. Нет, наверняка какой-нибудь страшный монстр из сказок!

Очень скоро любопытство одержало верх над страхом и мальчик отбросив одеяло встал обеими ногами на холодный пол. Он был гораздо холоднее чем обычно по утрам, но за то ужасный звук больше не казался таким уж ужасным. Дима почти уже не боялся: подумаешь звук! Но наигранной его смелости хватило очень не надолго.

Застыв на пороге своей комнаты, мальчик ощутил такой страх, какого ему испытывать не приходилось ещё ни разу. Всего в пяти его детских шагах, располагался дверной проём в комнату мамы, дверь была широко распахнута, и… Ужасный звук шёл именно оттуда!!!

Вжих-Вжих ещё громче раздалось оттуда. Ноги мальчика предательски подогнулись. На глаза вот-вот готовы были навернуться слёзы. Вот значит в чём дело! То страшное чудовище, что издавало ужасный звук пришло вовсе не за ним. Ему нужна была его мама!

Дрожа словно осиновый лист, Дима сделал шаг вперёд, ещё один, затем ещё. По стеночке и как можно тише. Он так боялся выдать себя хоть звуком, хоть вздохом. Кто знает, что там в маминой комнате за существо. Может она сейчас, как и он всего минуту назад, прячется под одеялом не в силах слушать ужасный звук и видеть того, кто издаёт этот звук.

Дима, наконец, преодолел эти пять шагов, показавшихся ему целой сотней. Прижавшись к косяку, он слушал и боялся. Ему хотелось заглянуть в мамину комнату, но он не мог преодолеть сковавшего его ужаса и странного оцепенения, что наводил этот леденящий душу звук. Наконец ужасный звук стих до шёпота и вскоре исчез совсем. Собрав волю в кулак, Дима решился на отчаянный шаг и с решимостью солдата идущего в атаку заглянул в мамину комнату. Правда, всего одним глазком — очень уж страшным был звук идущий из комнаты.

Комната была маленькой и даже из такого положения Дима смог одним взглядом оглядеть её всю. Но что за ужас ждал его там! Под одеялом мамы не было. Одеяло вообще лежало на полу. Но не это было самым страшным: мамы в комнате вообще не было. Дима побелел как полотно. За то кто-то был в кресле, перед маминым специальным столиком с большим зеркалом (у неё там всегда стояло много-много разных красивых бутылочек). Этот кто-то не мог быть мамой, он был в этом уверен, хотя кто-то сидел к нему спиной и из своего положения он не мог видеть отраженного в зеркале лица. У него были тёмные с КРАСНОВАТЫМ отливом волосы, до плеч! У мамы волосы были длиннее и чернильно-чёрные.