Николай Грошев - Павший мир. Выжившие [СИ]

Ну, хотя бы пластиковые части не заменили — оружие весит довольно-таки мало. Он закинул автомат за плечо, опять же привычным движением. Это обстоятельство заставило его поморщиться и второй раз сделать то же самое, когда увидел на столе рюкзак. Автомат, хотя это скорее мини-пулемёт, он положил обратно — сначала рюкзак. Видимо, ему предстоит путешествие. Кто-то очень хотел, что бы он совершил путешествие. Оружие, костюм, всё это предназначено для долгого, возможно, опасного путешествия.

Но куда?

— Чёртова тварь! — Прошипел он, когда имплантат отозвался на его мысленный вопрос, немедленным возникновением панели с картой. Это стало неожиданностью настолько, что напугало его, и он отпрыгнул так рьяно, что запнулся о собственные ноги и врезался затылком в стену.

Сидит теперь, на стол гневно смотрит, и затылок потирает ладонью.

Однако понятно, куда ему идти. Зачем — это вообще непонятно.

Но куда конкретно идти нужно, тут вопросов больше нет.

Ещё бы вспомнить кто он, как тут очутился, на кой хрен ему туда идти, и почему в этом долбанном походном снаряжении нет ни одной вещи сложнее авторучки…

Собрав в рюкзак всё, что было на столе, включая коробки с патронами, он рюкзак надел. Потом плюнул сердито и снял обратно — шкафы. Они тут не просто так.

Открыв первый, он услышал подозрительное урчание и поспешно осмотрелся, с досадой поняв, что автомат оставил на столе — не стоит так делать, не так тут что-то, оружие не просто так оставлено. Нельзя его выпускать из рук. Почему нельзя, непонятно, но чувство стойкое — во всём, что он тут видит, предмет первой необходимости, это именно автомат и патроны к нему.

Всё в порядке, ни каких опасностей. Тогда кто урчал так, словно хотел его сожрать?

В желудке появилось жжение, он снова услышал сердитое ворчание. Затем заглянул обратно в шкаф — серебристые батончики, без надписей. Но надписи и не нужны, он и так знает что внутри. И желудок его, видимо тоже в курсе. Распечатав первый, он принялся жадно есть.

Потом минуты три смотрел на пустую упаковку — там грамм сто в лучшем случае. А он насытился, голод отступил. И пить не хочется. Странно это всё.

Все батончики, какие нашёл, погрузил в рюкзак. Потом открыл второй шкаф и понял, что если заберёт всё, рюкзака ему не хватит при всём желании. Открыл все дверцы шкафа, отступил к стене и стал затылок чесать — шкаф до отказа забит такими батончиками. Как будто в этой комнате должны были что-то пережидать два десятка взрослых, здоровых, даже не мужиков, а коней.

С некоторым сомнением открыл последний шкаф — тоже самое, но вместо батончиков, патроны к его автомату. А ведь это был самый большой из шкафов. Глядя на эти патроны, он качал головой и бросал короткие взгляды на автомат, оставленный на столе. Если тут такой арсенал к его оружию, что же ждёт его за дверью? Она вот, в конце комнаты. Овальная дверь с тёмным экраном справа — это замок, на экран нужно положить ладонь и дверь откроется…, открывать не хотелось совершенно. Однако. Что ему здесь делать? Он, было, решил остаться тут, в этой комнате, но спустя полчаса сидения на полу в обнимку с автоматом, он понял, что если не покинет это место как можно скорее, просто свихнётся. Стены давили на него, мозг не унимался — за полчаса он придумал сразу несколько десятков планов, как можно модифицировать комнату так, что б она стала ещё лучше, чем есть и отвечала всем его потребностям, если он тут вдруг жить останется.

Мысль о перспективе провести ещё хоть пять минут в этой маленькой коробке с белыми стенами, заставила его вздрогнуть. Но он держался изо всех сил — выходить наружу, было ещё страшнее. За дверью ждёт полная неизвестность.

Он пытался вспомнить. Пытался понять, что там за дверью, кто он, что его ждёт, зачем эта драная карта, что там, в конце пути, который он проходить не хотел и не понимал, зачем должен это сделать…, чувствовал, что обязан попасть туда, в точку на карте. Но не более того.

Он не собирался туда идти. Он вообще не хотел никуда идти. Тут еды море, тут патронов ещё больше…, зачем их столько? За дверью, что-то ужасное. Не нужно туда выходить. С тех пор как случилось…, что? В голове только звон и ничего более. Но возникла уверенность, что там что-то произошло, что-то страшное. И в тоже время, он был уверен, что выйти обязан. Он должен добраться до точки на карте. Кому должен? Зачем должен? Стены…, они давят, он словно в капкане. Стало трудно дышать, лоб покрылся испариной. Ему кажется или температура в комнате повысилась? Имплантат немедленно отозвался, и над столом возникла цифра с кружком над ней, означавшим символьное определение градуса. Цифра изменилась. Спустя пару секунд снова. И опять — температура в комнате растёт. Панели на полу — они стали тёплыми. Он приложил ладонь к одной из них и ощутил, как они нагреваются. Воздух мгновенно стал сухим.

— Какого хера происходит? — Взвыл он, облизнув пересохшие губы — комната, словно выгоняет его на улицу! Впрочем, может так и есть…

Он приложил ладонь к панели и дверь, с громким скрипом, сдвинулась вперёд и в сторону.

В комнату ворвался холодный сырой воздух.

За дверью царит сумрак — за ней нет ничего…, впрочем, так показалось в первое мгновение из-за разницы освещения. Вскоре, прячась за косяком, он сумел разглядеть, что дверь выводит в туннель, в конце которого виднеется маленькое белое пятнышко. Наверное, ему туда идти надо.

Кое-как он заставил себя перешагнуть порог. В какой-то момент страх взял верх, и он повернулся спиной к выходу, но вовремя остановился — плиты на полу стали красными, жаркий воздух тянуло в туннель. Возвращаться нельзя, он там сварится заживо.

Он вышел наружу, в туннель и дверь пришла в движение. Она закрылась, провернулась и с металлическим лязгом, замерла на месте.

На её серой, грязной поверхности, вспыхнула красная лампочка и погасла. В отсвете лампочки, он успел увидеть надпись, но что бы прочитать, пришлось наклониться к двери.

Над лампочкой было написано:

«Приложите палец».

Он глянул в сторону туннеля, потом снова на дверь. Потом приложил палец.

«Входящее сообщение», сказал ему имплантат, посредством очередного окошка, возникшего из ниоткуда и удобно растянувшегося по выпуклой дверной плите. Усилие мысли, и окошко развернулось в новую фразу: «доступ разрешён, однако, доступ невозможен — дверь заблокирована на ближайшие сорок восемь часов».

— Прекрасно! — Сказал он самым грязным матом, который сам собой навернулся на язык.

Повернулся лицом к туннелю и двинулся туда, держа автомат наготове. Путь здесь только один — за спиной земляная осыпь, за которой нет ничего.

Только вперёд, к неизвестности, которая непонятно что таит.