Николай Грошев - Павший мир. Выжившие [СИ]

Порвать и сожрать. Иначе куда делись тела? Редкие куски тел, но их самих, нигде нет. Конечно, их может быть спрятали в квартирах — но тогда почему тут всё не провоняло мертвечиной? Или унесли на крышу — но тогда вся лестница должна быть коричневой от запёкшейся крови и запах всё равно пропитал бы каждую ступеньку. Но этого нет. Тела пропали.

Он сжал рукоять автомата покрепче и всё же продолжил своё движение наверх. Но теперь он тщательно прислушивался и ждал нападения неизвестного монстра в любую минуту.

Между пятым и шестым этажами, на площадке, лежало нечто, что он не сразу смог опознать.

Остановился и долго смотрел на это непонятно что, пытаясь сообразить, что же он такое видит перед собой? Внешне, оно походило на человека. Есть две руки, две ноги, голова отсутствует. На широкой бело-серой спине, виднеются линии, разделявшие различные части корпуса. Есть что-то вроде пластинки там, где у человека начинается шея. Что это такое? Он присел на корточки и попытался поднять одну из рук существа. Рука поднялась на удивление легко, а пальцы ощутили то, что виделось металлом, ощутили, как гладкий, немного мягкий пластик. Руку существа он отпустил, и взгляд замер на едва заметной, потёртой надписи в районе правого плеча существа. Он наклонился ближе и шёпотом прочёл надпись так, как сумел.

— Бостон Динамикс Н-5. — Проговорил он тихим шёпотом — здесь лучше не шуметь понапрасну.

И что это значит? Он поднялся на ноги и, поставив автомат к стене, аккуратно перевернул существо на спину. Он боялся, что это движение создаст много шума, но на удивление ничего такого не произошло — конечности существа скребли по полу, издавая вместо лязга или скрежета, тихий шелест. Пластиком обшито оно или нет, но звук странный всё равно.

Спереди оно выглядело, так же как и сзади, за парой исключений. На груди имелся незнакомый ему логотип, оттиснутый на обшивке существа и раскрашенный в разные цвета.

А ещё, пониже, криво, возможно, фломастером, написано:

«Буржуйские твари — вы поработили весь мир, что б вы все сдохли!».

Почесал затылок. Покачал головой и, вдруг, как озарение снизошло.

Он хлопнул себя по лбу ладонью и выдохнул.

— Так ты робот!

Он улыбнулся — победно, ведь ему удалось вспомнить. И не только этого робота. Память вдруг расщедрилась и выдала на поверхность множество, пусть смазанных, малопонятных, но всё же образов, а это уже что-то. Ещё час назад, у него не было даже этого, а дарёному, как говорится, коню, в зубы не смотрят…, странная поговорка.

Он взял автомат в руки и двинулся дальше, размышляя о том, как и зачем поговорка появилась. Кажется, когда-то давно, покупая лошадь, её оценивали по состоянию зубов. Зубы у животных не солгут, по ним можно сказать, сколько лет прожил тот или иной зверь. С людьми всё не так. Поставят себе зубной имплантат или пломбу и всё, зуб как новый. Сам сморщенный весь, с палочкой еле ходит, а зубы как у молодого…

На шестом этаже он увидел первую неповреждённую дверь, в которую и постучал.

Подождал несколько минут и постучал снова, но никакого ответа не последовало.

На седьмом этаже, картина всё та же — выбитые двери, кровь, куски тел…, тут он остановился и долго смотрел на женскую руку, лежавшую на верхней лесенке. Она была такой же странной, как и та, внизу. Пятна почерневшей высохшей крови, бледная кожа и никаких следов гниения.

И что-то ещё. Но что? Он так и не смог понять, что же такое заметил, что его смутило. Впрочем, уже одно то, что рука давно погибшего человека, лежит, словно ещё час назад при человеке этом была, уже это совсем из ряда вон. При таких «вводных», что угодно померещиться может.

— Показалось, наверное. — Пробормотал он, поднимаясь выше, на восьмой этаж…

Его шаги стихали, он уходил всё выше.

А женская рука, оторванная у локтя, вздрогнув, пошевелила пальцами, переползла к другой стороне лестницы, используя для движения свои тонкие местами посиневшие пальчики, и снова замерла, словно в ней не осталось ни капли жизни. По идеи — жизни в ней и не осталось, однако…

Восьмой этаж не отличался ничем от прочих, так что он покачал головой, и собрался было двинуться обратно, да поискать другие дома с белым листком на двери подъезда. Но не сделал этого — какой-то странный шорох и звук, коего он не смог идентифицировать. Он замер, прислушался — вот, опять тот же звук, только теперь он стал громче и вроде бы, похоже на то, будто кто-то шлёпает ртом, да так сильно, что зубы друг о дружку стучат.

Хм. И что это? Может, замёрз там кто, и сейчас его трясёт в лихорадке?

Он постоял ещё с минуту у выломанной двери квартиры, из которой доносился звук.

Потом сглотнул, да так громко, что сам с себя напугался и таки принял решение.

— Ну, нахер. Лишний риск ни к чему хорошему не приведёт. — Прошептал он, собираясь покинуть это место. Однако не смог. Из квартиры раздался голос.

— Лидочка, как ты там? — Сказал голос, и ответом ему стал тот же странный набор звуков — шлёпанье, ритмичная и редкая зубная дробь. А ещё появился едва слышный шорох.

Голос сразу стих. Последовал глубокий печальный вздох, который он едва расслышал, и наступила тишина. Он шагнул к двери. Оружие наготове, волосы на загривке встали дыбом, инстинкты орут дурным голосом «не ходи туда!». Но как же? Там люди, возможно, им нужна помощь, возможно, пройдя мимо, он обрекает кого-то на незавидную участь или даже на смерть.

Нет, он не мог уйти теперь, поняв, что там есть живые люди, кроме того, судя по вопросу мужчины, там находится женщина, которой нездоровится. Почему нездоровится и как он сможет помочь, это дело десятое. Сначала нужно встретиться с ними, понять что произошло, предложить свою помощь. Он, если получится, поможет им, а они объяснят ему, какого чёрта здесь творится и почему всё стало настолько плохо.

Он ступал осторожно, стараясь не выдать себя шумом — мало ли. Так-то да, кому-то там нужна помощь. И по идеи, подкрадываться не стоило бы. Кто знает, как это воспримут люди внутри? Но кто знает? Вдруг там помощь нужна не совсем та, что он готов предоставить? Ведь если ему пулю в лоб загнать, помощи он оказать сумеет куда больше — мертвецу ведь автомат, еда и одежда оно уже не надо, а владельцу выпущенной пули все эти вещи вполне пригодится.

Так что он старался проявить максимум осторожности. И, как в первый момент показалось, совершенно напрасно. Бояться тут не кого, да и помощь не факт что нужна. И всё же он не ушёл.

На маленьком стуле у стены, откинувшись на низкую спинку, сидела девочка с всклокоченными волосами. Она равномерно взмахивала рукой — поднимет, опустит вниз, потом снова поднимает, снова опускает. Всё как-то механически делается, словно не человек она, а машина. Бедняжка давно не мылась — волосы сосульками свисают. Тонкая шея серая от грязи, как и тонкие ручки, торчавшие из отворотов короткого платьица. Ноги разведены в стороны, и худые коленки торчат высоко вверх — со спины, она словно большая буква «М» с вертикальной чёрточкой посередине. Худая до ужаса, просто сердце разрывается на неё смотреть. Он убрал оружие за спину и замер на месте — что сказать? И где её отец? Кто-то ведь с ней говорил. Да и как блин с ней разговаривать? Она наверняка видела всё, то безумие, что творилась снизу. Как минимум, слышала. Вот и машет так рукой, вот и плохо ей, скорее всего с головой плохо — то, что оставило столько крови и куски тел внизу, пережить и с головой в дружбе остаться, мало у кого получится. Даже у взрослых, а тут совсем ещё ребёнок. Бедняга натерпелась так, что, возможно, помогать уже поздно.