Николай Грошев - Павший мир. Выжившие [СИ]

— Не обращай внимания. Того мира, какой я знала, какой ты знал, пока память не потерял, наверное, больше и нет. — Она грустно вздохнула и, вертя в руках пистолет незнакомца, рассказала, что же она прочла в блокноте и что её так смутило. Потом поднялась, взяла свои вещи, знаком показала подниматься. Павел не возражал — они почти пришли, ему и самому не терпелось уже покончить с этим, оказаться в конце неясного пути, избавиться от этой тайны, если это действительно тайна. Не спеша, они двинулись в путь, на ходу, Алиса продолжила говорить.

— Этот Алексей начал писать, когда понял что умирает. Не знаю, как он это понял, но написал, что умирает и знает, что ему осталось недолго. Он описал запуск какого-то прибора. Парень сам до конца не понимал, что это такое и как работает. Они пытались получить новый источник энергии, дешёвый, бесконечный, не требующий особых затрат и ресурсов. Чистая энергия совершенно нового поколения. Когда всё включили, прибор сработал. Реактор, наверное, правильнее это называть…, в общем, они там удивились невероятно, потому что пытались уже много лет и ничего не получалось. В этот раз запустили. Реактор давал стабильный поток энергии, мощность нарастала экспоненциально. Когда батареи переполнило, они начали снижать мощность, уверенные в полном успехе. — На несколько секунд Алиса замолчала, высоко подняв голову и глубоко вдохнув, но шага не сбавив. — Паша, смотри по сторонам, я что-то почуяла. Не знаю что. Ветер слишком быстро сменился. — Потом свернула немного правее, указав рукой на лесок, что преграждал им дорогу. — Лучше мы его обойдём. Как бы ни оттуда этот запах пришёл…, в общем, не получилось у них. Мощность росла и росла, включили тревогу, попытались эвакуироваться, а потом этот парень увидел яркий белый свет и отключился. Когда очнулся, вокруг всё изменилось. Бункер был вроде тот же самый, но не совсем. Он пишет, что не сразу понял, в чём разница. Люди пропали все до единого, это он заметил сразу, но исчезли и мелкие детали обстановки. График смен со стены пропал, фотография со стола, вентиль другого цвета. В общем, отличия возникли, но очень не большие. Реактор был не активен, но управляющий компьютер работал и более того — он самостоятельно калибровался, как будто команда техников готовила его к повторному запуску. Только ничего не происходило. Парень провёл в бункере около недели, пытаясь выяснить, что случилось. У него не вышло. Компьютер не отзывался на команды и запросы, только распечатку по последнему запуску выдал и продолжил калибровку — она шла по кругу, как будто компьютер заклинило. Этот парень решил доложить командованию, покинуть бункер без приказа и на своих двоих добраться до ближайшего поселения, передать распечатки по результату эксперимента. Ушёл он недалеко. В этой деревне решил передохнуть, ему уже совсем плохо тогда было — он ещё несколько листков исписал, там уже вообще ничего не понятно. Потом, он, наверное, уснул. Как ты сам видел, проснуться парень уже не смог…, он писал ещё, что не узнаёт местности. Как будто его разум помутился после той вспышки или как будто он оказался в другом месте. Но учитывая, что шёл он к шоссе и к городу, скорее всего первое. Местность он точно знал, может плохо, но куда идти, где ближайший город, ему было известно.

— Хм, не много тут понятного. — Пробормотал Павел. — Но…, кхм, тебя ведь явно не это так расстроило. Ты совсем смурная стала. В чём дело, Алиса?

— В чём, в чём…, - она проворчала что-то неразборчиво, щёки покрылись румянцем, словно от стыда, она кашлянула и продолжила. — Он точно военным был. Мне, как кадету корпуса Альфа, положено знать, хотя бы в общих чертах, знаки различий и удостоверения подразделений российской армии и обязательно нужно разбираться во всех подобных вещах в объединённых вооружённых силах ЕЗК. И я разбираюсь. Но такая форма, такие документы — я впервые такое вижу. И я так же знаю, что есть секретные подразделения, о которых мне знать что там и как, не положено. Он мог быть солдатом одного из таких подразделений. Например, одним из тех, что когда-то помогали создавать нанитов и мутаген. — Тут её голос сошёл на хрип. Лицо покраснело ещё сильнее — ей было стыдно, что военные, к коим и она принадлежала, прямо причастны к тому, что весьма успешно и очень уверенно, сейчас уродовало этот мир. — Мне подумалось, что если не было никаких вспышек на Солнце? Что если это ложь, призванная успокоить людей и избежать ответственности? Что если этот их реактор и вырубил электричество?

Павел не ответил — он её, в какой-то степени понимал. Алиса шла, молча, не говорил и он, пока в голову не пришла вполне очевидная мысль.

— Алиса, что-то я сомневаюсь, что из-за этого реактора всё могло произойти. Вспышки начались довольно давно. А если он неделю провёл в бункере, пускай неделю болтался наверху, то…

— Нет. Я ошиблась. — Резко произнесла она. — Извини. Ты не виноват, а я срываюсь. — Её голос стал мягче, и она объяснила, наконец, почему ей так не по себе. — Этот солдат умер не два дня назад, а гораздо раньше. Он проставил даты в блокноте. И он был прав — та вспышка действительно что-то с ним сделала. Он валяется там уже больше месяца, не разлагается почему-то…, судя по датам в блокноте, запуск реактора был в тот же день, когда вырубилось электричество.

Около часа пути, оба молчали. Им обоим стало не по себе. Алиса теперь сожалела, что решила оставить машину в той деревушке, ей казалось, что лучше б тот парень так и не попался на их пути.

Павел переживал несколько по другим причинам. С одной стороны, Алиса может и права, но есть кое-какие нестыковки, которые, версию спецподразделений, погубивших мир в процессе безответственного эксперимента, делали не совсем состоятельной. С другой — вполне логичное объяснение. Удобное даже. В него верить хотелось, ибо, после белых «призраков», после той странной, массовой гибели людей в городе, во вспышки на солнце, создавшие такую массу проблем, верилось с трудом. Впрочем, это не так что бы особо его волновало, скорее, беспокоило и раззадорило любопытство — хотелось бы узнать, что же стало Дамокловым мечом для всего мира сразу. А вот то, что ему не особо грустно по поводу гибели всего мира, разрушения цивилизации, как-то даже пугало. Конечно, это объяснимо — он ведь и не помнил ничего из старого мира, у него не было воспоминаний, которые бы напоминали, как всё было раньше. Не с чем сравнивать — не о чем грустить. Он просто принимал мир таким, какой он стал. Другого мира он и не знал.

Почему-то, такое вот его отношение к ситуации, ему самому, казалось противоестественным.

Словно вот, случись вдруг, признается ему Алиса в любви, а он пукнет неожиданно и начнёт с этого громко хохотать…