Николай Грошев - Павший мир. Выжившие [СИ]

— Алиса, пора поворачивать. Где-то должен быть поворот. Ещё несколько километров, потом…

Поворот он проводил недоумённым взглядом, а машина неслась всё дальше по дорожной ленте.

Он повернулся к Алисе, вопросительно приподняв бровь.

— Что? — Поморщившись, ответила девушка. — Ну не могу я её бросить. — Она коротким кивком показала себе за спину. Там удобно устроившись на заднем сидении, лежала снайперская винтовка, способная одним выстрелом разносить в маленькие куски совсем не маленьких роботов.

— Здесь рядом есть деревенька крошечная. — Обрулив очередную машину, перегородившую правую полосу дороги, сказала Алиса. — Заброшена давно. Сам знаешь…, а, ты же не помнишь ничего. Извини. В общем, деревни забросили давно, многие снесли, до других никому дела нет, они и стоят уже десятки лет, потихоньку разрушаются. Вот там одна из таких. Её на картах нет, название её никто не знает. Я ещё не родилась, её забросили. Но строили там добротно, так что несколько зданий ещё должны стоять. Загоним машину в одно из них. — Она повернула голову на мгновение и смущённо улыбнулась ему, потом снова стала смотреть на дорогу. — Винтовку эту тащить по бездорожью будет не просто, громадная она и весит не мало. Оставим там. Если повезёт, никто и ничто не заметит машину, мы сможем вернуться и за машиной и за моей деткой.

— Деткой?

— За ней. — Кивком показала опять на заднее сидение. Щёки слегка покраснели. — Ну, очень уж она мне нравится. Ты же сам видел — это же просто песня, а не оружие!

Он в ответ пожал плечами. Оружие просто инструмент, ничего иного он в нём не видел.

Прикрыв глаза, Павел вызвал изображение карты и увеличил его, просматривая отрезок пути, ещё не пройденный им. При увеличении, карта выдала детали ландшафта и даже пару обозначений, одно из которых располагалась на километр севернее, и имело подпись — «посёлок номер семь». Интересное название. Или может это очередные руины деревни, названия которой никто давно не помнит? Возможно, что и так…, интересно, каким образом его имплантат ориентируется на местности? На карте сейчас движется крошечная равномерно мигающая зелёная точка. Вживлённый в его голову продукт научного прогресса, явно знал его точное местоположение на местности и отслеживал его. Как ему это удаётся? И долго ли эта функция будет работать?

Впрочем, не важно. Сейчас, разглядывая карту, он окончательно убедился в том, что эта карта, его миссия, всё это, не следствие неисправности имплантата. Да и бункер, в котором он проснулся — неспроста же он там очутился. Хотя с бункером всё можно объяснить и иначе, например, попыткой что-то сделать с его имплантатом, но не через больницы, а незаметно для каких-нибудь людей или служб там, систем, чего-то в этом роде. Однако как бы там ни было, карта явно и чётко указывает один и тот же путь, без всяких сбоев и ошибок на протяжении многих дней. Всё же, это не сбой имплантата, это миссия, которую ему поручил неизвестно кто и почему.

Очень скоро они доберутся до точки назначения. Осталось совсем немного.

Несколько километров по полям и лесочкам. За один день пешком дойдут. А дальше километр по пересечённой местности, как-то невнятно прорисованной на его виртуальной карте. Какие-то линии, затемнённые и засветлённые области вперемешку. Как ни пытался прояснить эту часть карты, имплантат не реагировал, выдавал одно и то же изображение. Возможно, это скалы. Или какой-то участок местности, изрытый карьерами и высохшими руслами рек. В общем, непонятно что там такое, но вряд ли этот километр пути отнимет у них больше пары часов.

А дальше, цель его миссии, конечная станция на его пути.

Что же там такое? И зачем он должен туда прибыть?

Чем ближе они были к точке на карте, тем сильнее ему хотелось узнать, тем сильнее хотелось попасть туда. Даже появилось смутное ощущение небывалой важности его пути, важности его миссии. На мгновение возникла стойкая уверенность, что это важнее чем он, чем Алиса, важнее, чем десяток, таких как они. Важнее жизни отдельных людей. Это нечто большое, нечто…, ощущение важности миссии не пропало. Но едва приоткрывшаяся завеса тайны, вновь упала на то, что упорно хранил его разум. Осталась только жажда узнать, что ж там такое в конце пути. Увы, ему вдруг подумалось, что, даже выполнив свою задачу, он может так и не узнать, что именно должен был сделать и зачем. Возможно, его роль куда менее значительна, чем думается, возможно, от него требуется только прийти туда. Может, кнопку какую нажать.

Нажмёт, а ему окошко виртуальное появится «выражаем вам благодарность, а теперь иди нахер, вы мешаетесь». Хмыкнув, от мыслей сих не весёлых, он попытался об этом больше не думать.

Вскоре Алиса свернула с дороги. Идеально ровное дорожное полотно, уступило место разбитому, древнему асфальту. Ехали медленно, так как эту дорогу забросили вместе с деревней. Сквозь трещины, кое-где достигавшие полуметра в ширину, проросла трава. Один раз пришлось свернуть в поле, что б объехать толстый тополь, выросший посреди старой дороги. Павел долго смотрел на него, пока тот не скрылся за маленьким лесочком. Тополь возвышался, словно бы над всем этим миром. Огромное, высокое дерево, горделиво росшее посреди бесконечных лугов, одним своим видом демонстрирующее всю мощь самой Природы. Его корни буквально взломали старый асфальт, вывернули бесформенные куски из земли. Казалось, что некто разломал асфальт и насыпал эти куски под деревом, да так аккуратно, что б они друг дружку не касались. Но, конечно же, никто не стал бы этого делать. Зачем? Тополь вырос в маленькой трещине и, со временем, расширил её, потянулся к Солнцу, а затем и вовсе разломал асфальт своими корнями, изничтожая творение человека, медленно, но неуклонно стирая это творение из реальности. Однажды здесь не останется никаких следов старого асфальта, может, тут будет возвышаться целый лес.

Было нечто в этом тополе, нечто такое, что Павел не мог описать словами. Какое-то ощущение незначительности человека и всей его деятельности, ощущение сиюминутности всего, что делает человечество. Вряд ли этой дороге больше сотни лет. А скорее, вдвое меньше. Это жалкая секунда в жизни дерева, в жизни Природы, всей этой планеты. Столько сил, столько усилий приложено, что б провести эту дорогу сюда, к деревне, где жили люди, где они планировали будущее, где растили детей и хоронили отживших своё стариков. И вот, прошло время — деревня брошена, врастает в землю потихоньку, а огромный тополь, медленно разрушает дорогу. Пройдёт лет пятьдесят и ничего этого не останется. Без долгих и трудоёмких раскопок, наверное, через полвека и не найти тут будет следов человеческой деятельности…

Как-то это всё было слишком грустно. Павел постарался не думать о полуразрушенной дороге, о деревни, людях, просто смотрел вперёд.