Олег Дивов - «Если», 2017 № 02 (249)

Низменность была. Озер не было, кроме четырех; причем располагались они на тех местах, где согласно карте должны были находиться самые крупные.

— Как все иссохло-то! — Фролов покачал головой и поцокал языком.

«Капля» снизилась настолько, что непонятные пятнышки на буром фоне распались на отдельные подвижные рисочки. Фролов некоторое время созерцал их, а потом его осенило:

— Слушайте, да там зверушки внизу! Целые стада!

— Олени? — предположил с галерки Сурнин. — Северные?

Ему, сидящему позади, видно было хуже всех, а иллюминаторов в «Капле» не было вовсе: конвертоплан был десантно-грузовой.

— Может, и олени… — неуверенно протянул Фролов.

Минут через десять, когда «Капля» снизилась метров до полусотни, бывалому Тарабцеву на миг померещилось, что они летят не над сибирской тундрой, пустой и унылой, а над африканской саванной: животных в поле зрения было несколько тысяч. И оленей каких-то, судя по рогам, и бизонов, и всякой мелочи вроде коз или антилоп, и, черт-возьми, даже слонов, потому что бивни и хоботы даже при взгляде сверху ни с чем не спутаешь. Слоны, правда, были не серые, как положено, а скорее черные, с заметной рыжинкой.

На пролетающий конвертоплан зверушки реагировали, но без особенной паники, с ленцой.

— Ну, нифига себе тут зоопарк! — впечатлился Фролов. — Вот кто всю воду выпил!

Тарабцев неопределенно хмыкнул и осведомился:

— Слава, дистанция?

— Около тридцати. Плюс-минус…

Прошли над извилистой лентой Большого Анюя, а через несколько минут и на Малым.

— Все, захожу на посадку, — выдохнул Данченко. — Кто не спрятался, я не виноват!

Он выбрал подходящее ровное место, сбросил скорость и выжал штурвал на себя. Конвертоплан задрал нос и свечкой пошел в небо, но двигатели на коротеньких крыльях уже разворачивались, и вскоре корпус «Капли» снова встал горизонтально, а сам аппарат просто завис в воздухе, словно вертолет. И плавно начал снижаться.

Турбины надсадно выли. Местные рога и копыта запо-лошно прыснули в разные стороны.

Касание было сравнительно мягким, но Сурнин все равно оглушительно клацнул зубами, а через секунду коротко выругался.

— Язык не прикусил, юнга? — ехидно поинтересовался Фролов.

Сурнин промычал в ответ нечто неопределенное и отстегнулся.

— Сидим, — подал голос Данченко. — Командуй, Толя.

— Связь мне, — велел Тарабцев.

Фролов с готовностью передал ему наушники с гарнитурой.

— Заря, я Байкал! Сели, начинаем поиск. Дистанция…

— Дешять, — шепотом подсказал Сурнин, слегка шепелявя.

— …десять.

— Я Заря, принято! Ни пуха, ребята! Связь каждые пятнадцать минут!

— Есть каждые пятнадцать…

Фролов вопросительно взглянул на Тарабцева. Тот кивнул.

Пока остальные экипировались и вылезали в потолочный люк, Фролов настроил удаленный доступ на сервер «Капли», залогинился и, довольный, поспешил наружу, за остальными.

Когда он вылез, трое товарищей, отвесив челюсти, стояли поверх колпака и таращились на местную фауну. Фролов тоже посмотрел и тоже отвесил челюсть.

— Ё-моё! — протянул Тарабцев и присвистнул. — Да это ж мамонты!

— А вон носорог! — поддакнул Сурнин.

Носорог был огромен и волосат. Строго говоря, это был эласмотерий, но никто из четверки не был настолько силен в палеобиологии, чтобы знать это.

— Значит, клонировали-таки слоников, — негромко сказал обычно невозмутимый Данченко.

— Расшифруй, — попросил Тарабцев.

— Да я как-то читал, что корейцы и якуты совместно собирались клонировать мамонтов. Давно, еще до депрессии. Выходит, получилось.

— Да уж, выходит — покачал головой Фролов и машинально потрогал пистолет в кобуре.

Тарабцев поглядел налево. Табун лошадей, перемежаемый какими-то косматыми и рогатыми животными вроде яков, мирно пасся чуть в отдалении.

Тарабцев поглядел направо. Шестерка мамонтов — четыре крупных и два поменьше — величаво брела мимо конвертоплана куда-то на север. У них с дороги поспешно разбегалась всякая мелочь, в том числе небольшой черный мишка с торчащими, словно у азиатского ежа, ушами.

Тарабцев поглядел прямо. Стадо не то зубров, не то бизонов, активно обмахиваясь хвостами и беспрестанно двигая челюстями, отдыхало в отдалении. Часть из них лежала, остальные стояли, периодически мотая головами и переступая. Пара затесавшихся в это общество двугорбых верблюдов меланхолично глядела на конвертоплан и стоящих на нем людей.

Еще дальше лениво шествовало несколько больших кошек, до невозможности похожих на львиный прайд, — особенно вон тот, замыкающий, с шикарной косматой гривой.

— Надо было взять ружья… — мрачно сказал Тарабцев.

— Дистанция? — в очередной раз осведомился командир.

Слава Сурнин с готовностью глянул на прибор.

— Полтора километра… плюс-минус полтора километра.

— Кхм… — сказал Данченко выразительно.

Тарабцев остановился и всем корпусом повернулся к Сурнину.

— Так! — командир подбоченился и поглядел на молодого по-командирски.

— Ну, а чё я, тут так написано, — засуетился Сурнин и сдублировал проекцию с пеленгатора на виз Тарабцева.

Тарабцев взглянул.

— Пришли, Саня, — сообщил он. — Где-то тут. Расходимся веером.

— Не-е-е… — протянул Данченко выразительно.

Вздохнув, Тарабцев примирительно выпалил:

— Ну хорошо, хорошо! Ты налево, Сурнин со мной. Связь в постоянке.

На этот раз Данченко удовлетворенно кивнул, для проверки щелкнул ногтем по микрофону в воротнике комбеза и размеренно зашагал на север. Командир с молодым пошли на восток.

— Не любит меня Саня, — пожаловался Сурнин через пару минут.

— Он никого не любит, — флегматично уточнил Тарабцев.

— Даже тебя?

— Особенно меня. Вызови-ка Лёху, что там у него?

Лёха Фролов остался караулить конвертоплан и на всякий случай держать связь не только с командным пунктом в Якутске, но и с ЦАД в Ебурге.

— Капля, я Крым! Как там? — вопросил Сурнин за миг до того, как у него из-под ног с хрустом и хлопаньем вспорхнула бурая птица размером с индюка.

Ответа, понятное дело, никто не расслышал.

— Х-хоспидя, что там у тебя? — Тарабцев остановился и оглянулся на коллегу.

Тот уже встал и виновато отряхивался.

— Да тут… птичка…

Саня Данченко издалека коротко прокомментировал ситуацию, но командир справедливо решил молодого не добивать. Пусть поживет еще.

— Давай, шевели арматурой! У Лёхи-то что? Я не расслышал.

— Говорит, национальный парк и бесплатное сафари пополам с цирком. Гепард каких-то коз гоняет, а гиены надо всем этим ржут.

— Еще и гиены, — вздохнул Тарабцев. — Точно, зоопарк…

— Толя, — внезапно возник на связи Данченко. — Мне очень хотелось бы сказать: «Лишь бы не львы», но не могу.