Олег Дивов - «Если», 2016 № 04 (247)

Это достаточно очевидные факты, и неудивительно, что идея ревалдинга (буквально — «повторное одичание») — восстановления полноценных экосистем — возникла достаточно давно и хорошо прижилась в России.

Локальные эксперименты по реинтродукции (возвращению в прежние места обитания) системообразующих «плейстоценовых» видов начались еще в двадцатых годах прошлого века с завоза овцебыков в Норвегию, за которой в следующем десятилетии последовали Исландия и США. В середине семидесятых к эксперименту подключился СССР. Сейчас почти 10 тыс. животных живут в Якутии, на острове Врангеля и Таймыре, около сотни — на недавно освоенном Полярном Урале. В тех же двадцатых братья Хек в Германии начали эксперимент по воссозданию тарпана и тура.

Однако идеологическая основа для полноценного ревалдинга появилась в 1960-х, после того как американский зоолог Пол Мартин выдвинул свою «гипотезу сверхубийства», возложив основную вину за вымирание мегафауны на охотников палеолита. Несмотря на споры, она стала достаточно популярна, чтобы побудить к действию. В 1983-м голландский биолог Франс Вера ввез на недавно осушенный участок быков Хека, выведенных немецкими зоологами Хайнцом и Лутцем Хек при попытке возродить вымерших туров, тарпанообразных лошадей их же авторства и благородных оленей, положив начало плейстоценовому парку в Оствардерс-плассе. При этом одной из его целей было именно исследование влияния крупных травоядных на ландшафт — на тот момент господствовала гипотеза о том, что сплошные леса являются естественной экосистемой. Парк благополучно существует до сих пор, а травоядные вполне оправдали ожидания в отношении коррекции ландшафта, заодно радикально увеличив поголовье и разнообразие местных птиц, некоторые из которых не появлялись в Голландии со Средневековья. Однако эксперимент довольно локален, ни о каком восстановлении полноценной экосистемы плейстоцена речь не идет.

Чуть позже, в 1988-м, в СССР на севере Якутии стартовал гораздо более амбициозный проект под руководством Сергея Афанасьевича Зимова, директора Северо-восточной научной станции РАН, официально названный плейстоценовым парком. В его случае речь шла о попытке восстановления на месте вырожденного ландшафта тундры полноценной экосистемы, включая растительность. По мнению Зимова, решающую роль в ее формировании играли крупные травоядные — и это было доказано весьма наглядным образом. На территории 16 квадратных километров были расселены якутские лошади, лоси, северные олени, маралы. В 2008-м было завезено шесть овцебыков, в 2011-м — пять зубров. Результат крайне нагляден — растительность по разные стороны невысокого забора выглядит так, как будто находится в разных широтах.

Кроме «Плейстоценового парка» в России действуют еще несколько сходных проектов. В той же Якутии, в заповеднике «Ленские столбы», идут работы над заселением в республику бизона. В Тульской области с 2012-го функционирует филиал плейстоценового парка — «Дикое поле». В Оренбургской области образован заповедник «Орловская степь», где с прошлого года восстанавливают популяцию лошадей Пржевальского. В перспективе — «восстановленные» тарпаны и зубры.

В ЕС разворачивается программа Rewilding Europe, в рамках которой планируется реинтродукция зубров, туроподобных быков и тарпановидных лошадей, охватывающая десять регионов площадью в сотни тысяч гектар каждый — в дельте Дуная, в Восточных Карпатах, Хорватии и т. д.; общая площадь «опекаемых» территорий — миллион гектар.

Иными словами, ревалдинг становится модным, а проекты восстановления продуктивных древних ландшафтов дают весьма наглядные результаты. Для России это особенно важно. Как было показано выше, технологии ревалдинга открывают окно грандиозных возможностей по преобразованию гигантских территорий с крайне неблагоприятными условиями в потенциально вполне комфортные регионы.

Однако для этого уже на ранних этапах понадобится программа европейских масштабов, при этом речь идет именно о воссоздании ПОЛНОЦЕННОЙ экосистемы, способной существовать без внешнего вмешательства. Отсюда следует, что травоядные должны быть уравновешены хищниками, а внутри сообщества плотоядных, в свою очередь, должен соблюдаться собственный баланс.

Задача облегчается тем, что значительная часть видов мамонтовой фауны дожила до нашего времени: это овцебыки, яки, северные и благородные олени, зубры, псовые хищники (волки, лисы, песцы), большинство грызунов и зайцеобразных. Часть может быть восстановлена из одомашненных форм (тур и тарпан), часть замещена другими подвидами того же вида (верблюд Кноблоха, пещерный медведь, пещерная гиена и т. д.), часть — близкородственными видами. Так, пещерный лев, по последним данным представляющий собой отдельный вид, может быть замещен капским львом.

К счастью, большинство видов когда-то очень широко распространенной мамонтовой фауны обладают незаурядной экологической пластичностью. Так, три зубра, выпущенные (а точнее, выброшенные местным НИИ Молочного хозяйства после провала эксперимента по скрещиванию зубров с коровами) в теоретически абсолютно неподходящие для них вологодские леса в 1991-м, совершенно неожиданно для местных «биологов» образовали устойчивую популяцию и успешно размножаются — сейчас стадо вместе с несколькими поздними иммигрантами насчитывает 56 голов. Равным образом крупные кошачьи гораздо более холодостойки, чем принято думать, — во всяком случае, к новосибирской зиме в местном зоопарке они адаптировались более чем успешно.

Однако восстановление полноценной и автономной экосистемы без системообразующих гигантов — мамонта и шерстистого носорога — если не невозможно, то крайне затруднено. Как частный пример — снегопады зимы 2012/2013 г. привели к падежу обитателей плейстоценовых парков; травоядные средних размеров не в состоянии самостоятельно справиться с серьезным снежным покровом. Не способны они и радикально скорректировать ландшафт. Полноценной экосистеме севера нужен «мамонтов зонтик» — и здесь не обойтись без биотеха.

Классическое клонирование, очевидно, практически невозможно. Однако успехи в расшифровке генома мамонта позволяют надеяться на получение «мамонтизированного» слона на основе индийского вида. В целом, восстановление древних экосистем вполне реально — и, по сути, необходимо.

© Valdram, илл., 2016

/экспертное мнение

/гуманитарные технологии

Расшифровка заключительной речи адвоката Д. Р. О. Уингера на процессе по делу об экологическом терроризме на бывших территориях Крайнего Севера