Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 7.5 [ЛП]

— Ты меня аж в ступор ввела. В смысле не годится? Не могла бы нормально объяснить?

— Первая любовь в детском саду — это как игра в дочки-матери. Аяно сказала.

— Да что эта Иида-сан себе позволяет?!

— Требую историю о настоящей первой любви.

— Типа из времён последних классов началки?

— Типа.

— А ты не промах.

— Рассказывай.

— Снова решила меня бомбардировать перед сном? А могла бы просто уснуть!

Он бы десять раз поблагодарил, если бы она быстро отрубилась. Хотя не особо-то ему понравилось, что его рассказ оборвали на полуслове…

— Мне очень хочется узнать о первой любви Сораты.

Масиро вытащила из-под футона руку.

Не успел Сората у неё спросить, что она творит, как девушка сказала:

— Возьми.

— Вгонять меня в краску ты точно мастер…

— Возьми, — повторила она, и Сората, не решаясь отказать, мягко сжал девичью руку.

— Теперь расскажи.

— Да-да… Тогда был пятый класс началки. Понятия не имею, где он вообще вынюхал, но однажды, когда мы шли домой со школы, Ниситани-кун мне рассказал о Хосигаве из другого класса, которой я, ну, типа нравился. Хотя мы были в разных классах, даже не разговаривали. Я и понятия не имел… А когда услышал, начал всякое замечать. Сначала думал, меня дурят. Но когда мы пересекались в коридоре, она посматривала на меня. А, ну ещё я тогда играл в футбол. Она приходила смотреть все мои матчи… И так повторялось без конца, я места себе не находил, а в итоге втрескался по уши… Ну, так я думал. Ха-ха…

Смех в конце служил вуалью для стыда.

— В итоге мы окончили началку, Хосигава как ни в чём не бывало пошла в частную школу. Да и я не вспоминал об этом вплоть до сегодняшнего дня…

Лицо пылало как полено в печи.

Не то что оценить реакцию Масиро, даже думать об этом Сората побоялся.

— Н-ну, а у тебя, Сиина, когда была первая любовь?

Решив, что настал подходящий момент, Сората набрался храбрости и задал ей тот же вопрос.

А в ответ услышал…

— Х-х… х-х… — без стеснения засопели во сне.

Сората изо всех сил поборол в себе желание пожаловаться. Если бы опять её разбудил, то расписался бы в собственном тугодумии.

— И зачем я, спрашивается, распинался о своей первой любви?..

— Сората…

— Уо.

Сперва он решил, что она всё-таки проснулась, но нет, Масиро продолжала спать. Неужто говорила во сне?

— Это… нельзя…

— Это… что? — ответил на бормотание девицы Сората. Положил руку на лоб — вроде бы температура по сравнению с утром упала и теперь лишь немногим превышала норму. Хотелось верить, что за ночь полностью нормализуется.

По крайней мере, усилия не пропали даром, отчего Сората выдохнул с чувством выполненного долга. Он убрал руку Масиро, которую сжимал, обратно под футон, но когда попытался отпустить, не вышло: Масиро крепко его держала. А если пытаться силой вырваться, можно ненароком разбудить.

— Ну и?.. Как мне быть?

На риторический вопрос никто не ответил.

Выбора не было.

— Значит, так и быть… — решил для себя Сората.

На следующее утро Сората проснулся от того, что кто-то его растолкал.

Первым делом он заметил, что находится не в своей комнате. Сидел на полу в комнате Масиро, при этом наваливаясь на её кровать, а из-за того, что пролежал сгорбившись, ныла поясница.

Поднявшись на ноги, он сразу встретился взглядом с Масиро, которая сидела на кровати.

— Доброе утро.

— Ага, доброе… Простуда прошла?

— Нет, недомогаю.

— Ну-ка.

Он потянулся ко лбу Масиро — горячий. Несомненно. А что ещё хуже, горячее вчерашнего. Да и щёки слегка покраснели.

— Держи градусник.

Масиро взяла предложенный Соратой прибор и сунула под пижаму через воротник. А чтобы взгляд случайно не скользнул по белоснежному декольте, Сората заблаговременно отвернулся.

Прождали пять минут.

— Измерила.

Санитар оценил показания на полученном назад термометре. Тридцать восемь и два.

— Ещё выше, чем вчера?!

— Вчера?

Что за странное заявление?

— Вчера, когда ты бессовестно издевалась над моим здравым смыслом!

— Вчера я спокойно заснула.

— По-моему, у тебя шарики за ролики заехали!

— Вчера ничего у меня не заехало, — заявила Масиро, причём без тени вранья на лице.

— Неужели… ты и правда ничего не помнишь?

То, что он взвалил её на спину и принёс в комнату, косвенный поцелуй. А когда выключил свет и стал помогать ей переодеться, со стороны это выглядело подозрительно… Неужто жар настолько напёк голову, что сжёг все воспоминания?

— Вчера…

— Давай хорошенько подумай, ладно? С нами столько всего жуткого произошло, неужели всё забыла?

— Кстати об этом…

— О! Вспомнила?

— Сората, ты провёл со мной всю ночь и ничего со мной не сделал.

— То есть лучше бы я наделал делов?! Как раз вот так ты надо мной и издевалась!

Тут их прервал стук. Затем дверь открылась, и показалось лицо Нанами.

— Масиро, как ты?

— Мои труды коту под хвост, ей ещё хуже, чем вчера…

— Вон как… Апчхи!

Ему почудилось, или Нанами только что и правда чихнула?

— …

— …

— Приём, Аояма-сан?

— Нет, ничого… Апчхи!

Она развеяла последние подозрения.

— Звучит не очень убедительно. Где твоё актёрское мастерство?!

Не успел Сората проснуться, как уже захотелось заснуть обратно.

— Апчхи!

Прогремело ещё громче. Никаких оправданий уже не хватило бы.

— У меня вроде тоже голова заболела…

— Сората, — позвала девица, и парень развернулся к кровати.

— Чего?..

— Позаботься обо мне и дальше.

— Не отдавайся так просто!

— Нельзя?

— Подумай, каково мне. Я и так вокруг тебя бегаю!

— Всё нормально, Сората.

— Обоснуй-ка.

— Не всегда же так, — с серьёзным видом сказала Масиро.

— Чёрт, а ты права!

Стоявшая рядом с Соратой Нанами зашмыгала носом.

— Апчхи!

Чихнули в четвёртый раз. Любые вопросы уже точно отпали.

— Короче, всё ещё хуже, чем вчера! Ничего я уже не понимаю!

В тот день в дневнике собраний Сакурасо записали следующее:

«Весенние каникулы Сораты-сама прошли в обнимку с простудой». Записала: Горничная .

Весна — время, когда пляшут лепестки сакуры.

Настал первый день нового учебного года в старшей школе при университете искусств Суймэй… или как её называли в народе, Суйко.

Послушав на церемонии открытия, как директор в миллионный раз повторил речь о «последнем годе школьной жизни для третьеклассников», Аояма Нанами уголком сознания поняла, что перешла в третий класс.