Генри Олди - Один плюс один

Во сне мечталось: скребницей скребу
Родных свиней.

Я стоял против Сциллы, теряя последние силы.
На бессмертное зло покушался со смертным копьем.
Мне сказали: мой милый! К чему торопиться в могилу?
Даже боги, и те… Я стоял, настояв на своем.

Как светло! Иногда хорошо умирать под луною…
Убивал женихов? — нет, не помню. Должно быть, не я.
Троя? море? циклоп?! Лишь одно возле ложа со мною:
Я стоял против Сциллы. Стоял против Сциллы. Стоял…

Не моей была Эллада
Одиссея и Паллады,
Олимпийцев и титанов —
И моей уже не станет
эта Древняя Эллада.
Ладно.

«Гнев, богиня, воспой, и любовь, и надежду, и ярость,
Злую тоску по ночам, горький смех, и веселье души.
Что же еще воспевать в этом мире, когда не мгновенья порывов,
Тех, что бессмертья взамен смертным в награду даны?!»

Остров Заката
Манит покоем,
Ручьями плещет.
Не пей, о странник,
из тех ручьев.
Покой опасен,
Покой обманчив,
Покой — покойным.
Ты жив, мой странник,
спеши уйти.
Остров Восхода
Манит лавиной,
Прельщает бурей.
Беги, о странник,
не жди обвала.
Жизнь человека
Посередине,
На тонкой нити
Между покоем
и ураганом…

Папа, прости, что так долго.
Честное слово, спешил.
Камень бессмертного долга
Тяжек для смертной души.

Папа, я груб и циничен.
Сам понимаешь — война.
Словно микенский возничий,
Пью слишком много вина,

Женщин люблю равнодушно,
В силах убить малыша…
Знаешь, мне скучно, мне душно —
Я разучился дышать,

Путь мой усталостью мечен,
Словно рапсода строка —
Жду, когда снова на плечи
Ляжет родная рука.

Папа, мне жалко, что мама…
Ладно, давай помолчим.
Клочья былого тумана
Медленно тают в ночи,

Трепет уснувшего дома,
Вяжущий вкус черемши…
Папа, прости, что так долго.
Честное слово, спешил.

— Опомнись, лучник!
Пусть счастье — лучик,
Но это лучше
Вселенской случки!..

— О нимфа, сжалься!
У пчелки — жальце.
Давно кинжал сей
Не обнажался…

— О лучник, полно!
Расплавлен полдень,
И зной наполнен
Истомой поля…

— Постой, о нимфа!
Вскипают нимбы,
Мы страстным снимся —
И нам бы к ним бы…

— Не надо, лучник!
Гроза над кручей.
Любовь. Разлука.
Стрела из лука.

Я знаю, что боги жестоко играют с провидцами,
Я знаю, Итака — замызганный остров в провинции,
Где ждут без печали,
И встретят, увы, без веселья,
Судьба беспощадна, твои измеряя провинности,
И смерти причина банальна: нехватка провизии, —
Но все же я был Одиссеем.

Я знаю, что к кручам Скамандра, конечно же, шли не мы,
Что Троя забыта, а после раскопана Шлиманом,
И суть не в Цирцеях,
Когда распадаются семьи,
Шуршит неизбежность по сердцу рифлеными шинами,
И дело не в страсти, не в памяти, даже не в имени…
Но все же я был Одиссеем.

Гомер одряхлевший в маразме скучает под липами,
Страдая склерозом: какими такими Олимпами
Мы грезили, братцы?
В итоге мы жнем, где не сеем.
Я знаю, риф прошлого мифа усеян полипами,
Забыты Аякс, Менелай, Агамемнон и Тлиполем,
Но все же я был Одиссеем.

Нас мало. Нас горстка. Быть может, лишь двое иль трое нас.
Мы плыли к Итакам. Мы насмерть стояли под Троями.
Нас жены дождались.
Мы в борозду бросили семя.
Вселенная, в сущности, просто и плоско устроена,
А странников участь — плыть к дому и брезговать тронами…
Я знаю. Я был Одиссеем.

1-й. Смотрю в окно и вижу дом…

2-й. Многоэтажный дом, не так ли?

1-й. Я — Одиссей. Плыву к Итаке,
К которой выплыву с трудом,
И долго будет Пенелопа
Внимать рассказу про циклопа.
А в брюхо старого челна
Устало тычется волна…

2-й. Давай еще раз. С ноты «до».
Начнем с начала. Это дом.
Он возведен из шлакоблоков.
Есть лифт и мусоропровод,
И все удобства.

1-й. Близок локоть,
Да не укусишь. Встань из вод,
Итака, мой блаженный остров,
Где все не свято, все не просто,
Но все мое, навек мое!..

2-й. Давай еще раз. Вон жилье
Стоит, возвысясь над дворами.
Жилец меняет стекла в раме,
Жиличка стряпает обед, Ребенок их…

1-й. Назло судьбе,
Наперекор слепому року,
Вернусь домой!
Пускай не к сроку,
Пусть с опозданьем на сто лет,
На тысячу, на злую вечность, —
Кипевший в Кроновом котле,
Циничный, суетный, беспечный,
Убийца, вор, любовник, бог,
Вновь обрету родной порог,
Взойду стопой на милый берег!..

2-й. Смотри еще раз. Окна, двери.
Подвал, подъезды. Гаражи
Скучают, красные от ржи
Или от сурика, которым
Покрыты стены их. Моторы
Автомобилей, скрытых там,
Ждут лишь приказа, чтоб места
Свои покинуть и рвануться
Вперед.

1-й. Вернуться! Ах, вернуться!
И больше в жизни ничего
Я не желаю. Моего
Удела нет нигде — лишь дома,
Где все привычно и знакомо!
Итака! Грежу наяву!
Мой дом!

2-й. Да, дом. Я там живу.
Закрой окно.

Детка, прикинь, мы с тобою совсем непохожи!
Бритвы под кожей слегка холодят мои вены —
Это мгновенно, но девять ли жизней у кошки?
Это роскошно, но боги, увы, откровенны.

Детка, в нирване прикольно, поверь мне, я знаю!
Те, кто не с нами, от зависти локти изгрызли:
Липкие брызги слюны — о, я глухо стенаю!
Белые корни сознанья — чу! ветер! не бриз ли?!

Детка, в любви нету счастья, но нет и покоя!
Это такое нелепое чувство, что хочется плакать,
Падая в слякоть Итаки и сделав рукою
Жест — «А на кой мне?..» — но жизнь примитивней,
чем лапоть

Лыковый, детка, и всякое лыко не в строку,
Надо бы к сроку успеть, но минуты нейтральны.
Знаешь, мне странно, мне страшно препятствовать року,
Если душа оставляет на времени раны.

Детка, кифарная дека взывает к уснувшей звезде!
Детка, ты где?..

Ты права:
Я вернусь стрелой под левою лопаткой
Алкиноя.

Ты права:
Я — давно уже не рыжий-конопатый,
Я — иное.

Ты права:
Над развалинами Трои в эту полночь
Плачут совы.