Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

Между тем торговля продовольствием и предметами роскоши продолжалась по всему Старому Свету, от Аль-Андалуса до Китая: торговля животными, древесиной, металлами, сукном, стеклом, писчими принадлежностями, опиумом, лекарствами и (с прошествием веков всё чаще и чаще) рабами. Рабы поступали главным образом из Африки и приобретали всё большую значимость, так как работы становилось больше, а технический прогресс, позволяющий создавать более мощные инструменты, ещё не произошёл, поэтому весь растущий объём работ выполнялся исключительно усилиями животных и человека. Таким образом, к угнетению земледельцев, женщин и семьи добавилось четвёртое неравенство, расы или группы людей, ведущее к порабощению наиболее слабых народов. Неравномерное накопление богатств элитами продолжалось.

Открытие Нового Света лишь ускорило эти процессы, открыв также доступ к новым богатствам и новым рабам. Даже основные торговые пути переместились с суши на море, и ислам перестал контролировать узлы сообщения, как это было на протяжении тысячи лет. Главным центром накопления стал Китай, и он, вероятно, был им с самого начала: здесь всегда проживало наибольшее количество людей, и с древнейших времён люди со всего мира стремились обладать китайскими товарами. Торговое соглашение Рима с Китаем было настолько невыгодным, что Рим ежегодно терял миллион унций серебра в пользу Китая: Рим и весь остальной мир отправляли Китаю золото за шёлк, фарфор, сандаловое дерево и перец, и Китай богател. И теперь, когда Китай взял под свой контроль западное побережье Нового Света, он начал пользоваться ещё и привилегиями от прямого вливания невероятного количества золота, серебра и рабов. С таким удвоенным накоплением богатств, путём как торговли промышленными товарами, так и прямой добычи, история столкнулась впервые.

Таким образом, становится очевидно, что китайцы набирают авторитет как господствующая мировая держава, находясь в прямой конкуренции с предыдущими мировыми лидерами, дар аль-исламом, который до сих пор находит верных приверженцев среди людей, уповающих на справедливость перед лицом Бога, хотя уже едва ли рассчитывающих на неё на земле. Индия же существует третьим звеном между двумя культурами, посредничая и оказывая влияние на обе, и, разумеется, в то же время находится под влиянием обеих. Тогда как примитивные культуры Нового Света, связанные с недавних пор с остальным человечеством и уже им угнетённые, борются за выживание.

Итак. В огромной степени человеческая история представляет собой историю неравномерного накопления богатств, где мог меняться центр силы, но Четыре Великих Неравенства неизменно усиливались. История такова. Насколько мне известно, не существовало такой цивилизации или такого момента в истории, когда богатство урожаев, собранных общими усилиями, было бы равномерно распределено. Всякий раз в ход шла сила, и каждый успешный отъём вносил свою лепту в общее неравенство, которое возрастало прямо пропорционально накопленным богатствам, ибо богатство и сила, по сути, едины. Обладатели богатства буквально приобретают силу, необходимую им для укрепления растущего неравенства. Так цикл продолжается.

Как результат, небольшой процент человечества живёт в изобилии, имея доступ к пище, материальным благам и знаниям, в то время как те, кому повезло меньше, функционально приравниваются к домашним животным и, запряжённые сильными и состоятельными мира сего, множат их богатство, не извлекая никакой выгоды для себя. Если вы родились чернокожей крестьянкой, что вы можете сказать миру? А мир вам? Вы будете существовать под гнётом всех Четырёх Великих Неравенств и проживёте короткую жизнь в невежестве, голоде и страхе. А ведь достаточно и одного великого неравенства, чтобы так отразиться на уровне жизни.

И необходимо отметить, что большинство людей, когда-либо живших на свете, существовали в условиях нищеты и услужения абсолютному меньшинству состоятельных и могущественных людей. На каждого императора и чиновника, на каждого халифа и кади, на каждую сытую, обеспеченную жизнь приходится десяток тысяч неполноценных, загубленных жизней. Даже если придерживаться самого скромного определения полноценной жизни и допустить, что человеческая сила духа и чувство товарищества позволили многим обездоленным и беспомощным познать толику счастья и удовлетворения, невзирая на тяготы и лишения, факт остаётся фактом: слишком много жизней было загублено нищетой, и кажется неизбежным тот вывод, что больше людей прожили свою жизнь впустую, нежели полноценно.

Разнообразные религии мира пытались объяснить или сгладить эти неравенства, включая ислам, возникший в попытке создать царство, в котором все равны; религии пытались оправдать неравенство в нашем мире. Все потерпели неудачу, даже ислам: дар аль-ислам страдает от неравенства так же, как и весь остальной мир. Я склонен теперь думать, что индийские и китайские описания загробной жизни как системы шести лок, или шести реальностей (дэвы, асуры, люди, звери, преты и обитатели ада), хоть и метафорическое, но довольно точное описание нашего мира и неравенств, которые в нём существуют: с дэвами, сидящими в роскоши и вершащими суд над остальными, асурами, сражающимися за сохранение дэвами их высокого положения, людьми, живущими как люди, животными, пашущими как животные, бездомными и напуганными претами, страдающими на краю ада, и обитателями ада, рабами своей нищеты.

Мне кажется, что до тех пор, пока число целых жизней не превысит число жизней разбитых, мы будем оставаться в какой-то предыстории, недостойной великого духа человечества. История, достойная рассказа, начнётся только тогда, когда целых жизней окажется больше, чем прожитых зря. А значит, впереди у нас ещё много поколений до начала истории. Все неравенства должны прекратиться, всё избыточное богатство быть распределено по справедливости. До тех пор мы не более чем болтливые обезьяны, а человечество, как мы привыкли о нём думать, ещё не существует.

Выражаясь религиозными терминами, мы всё ещё находимся в бардо в ожидании своего рождения.

Старуха читала страницы, которые дал ей муж, прохаживаясь по длинной веранде, несказанно взволнованная. Закончив, она положила руку ему на плечо. День близился к концу; западное небо окрасилось цветом индиго, и новая луна повисла на нём серпом. Внизу текла чёрная река. Она подошла к своему письменному столу в дальнем конце веранды, взяла кисть и, не глядя, заполнила страницу быстрыми мазками.