Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

– Они принесут с собой болезни. Многие из вас умрут от лихорадки и других болезней, возникающих словно бы из ниоткуда, перекидываясь с человека на человека. Болезни источат вас изнутри, разрастутся везде, как омела. Мелкие паразиты внутри вас, большие паразиты снаружи; люди, живущие плодами ваших трудов, даже оставаясь на другой стороне света, законом и оружием заставят вас работать на них. Законы, как омела, призваны обеспечивать роскошную жизнь императора ценой всего мира. Их так много, что они срубят под корень все деревья в этом лесу.

Он тяжело вздохнул и тряхнул головой, как собака, возвращаясь из этого тёмного места.

– Да! – воскликнул он. – Так вот! Живите так, как будто вы уже мертвы! Живите, как будто вы воины, уже захваченные в плен, вы слышите? Иностранцам с побережья нужно оказать сопротивление и по возможности не позволить им расползтись за пределы портового города. Война рано или поздно придёт, с этим ничего не поделать. Но чем позже она придёт, тем лучше вы сможете подготовиться, и тем больше будет у вас шансов победить. Ведь защищать свой дом всегда легче, чем завоёвывать противоположную окраину мира. У нас всё может получиться! Во всяком случае, мы должны попытаться, ради всех поколений, которые появятся после нас!

Ещё один долгий вдох из трубки.

– Поэтому – оружие! Оружие большое и маленькое! Порох. Лесопилки. Лошади. Уже этого нам должно хватить для успеха. И письменное сообщение на бересте. Определённый знак для каждого звука в разных языках. Чертишь знак – произносишь звук. Легко. Подобным образом можно вести разговоры постоянно, даже на огромном удалении говорящего от слушающего, и во времени, и в пространстве. Так общаются во всём мире. Смотрите: ваш остров обособлен от остальных такими великими морями, что вы словно существовали в своём отдельном мире много веков, с тех самых пор как Великий Дух сотворил людей. Но теперь другие идут сюда! Чтобы противостоять им, у вас есть только ваши знания, ваш дух, ваше мужество и устройство вашего общества, как уток и основа ваших корзин, которые намного прочнее, чем того требует обычное собирательство тростника. Ваши корзины сильнее оружия!

Внезапно он задрал голову и закричал на восточные звёзды:

– Сильнее оружия!

На западные звёзды:

– Сильнее оружия!

На северные звёзды:

– Сильнее оружия!

На южные звёзды:

– Сильнее оружия!

Вместе с ним кричали многие.

Он дождался, когда снова наступит тишина.

– Каждый новый вождь имеет право выступить перед советом сахемов, собравшимся в честь его инициации, с тем или иным политическим предложением. И я прошу сахемов принять к рассмотрению вопрос об иностранцах на восточном побережье и мой план оказать им сопротивление, используя речную мощь, начав делать оружие и собрав против них поход. Я прошу сахемов поставить вопрос нашей власти выше наших обычных проблем.

Он сложил руки вместе и поклонился.

Сахемы встали.

Ключник сказал:

– Это больше, чем одно предложение. Но мы примем во внимание первое, и это покроет всё остальное.

Сахемы собрались небольшими группками и начали совещаться, и Иагогэ видела, что Пролом-в-Скале, как всегда, тараторит, приводя доводы в поддержку Иззапада.

В принятии подобных решений все должны быть единодушны. Сахемы каждого народа делятся на классы по два-три человека в каждом и ведут обсуждение между собой тихими голосами, сосредоточенные исключительно друг на друге. Определившись с тем, какой точки зрения будет придерживаться их класс, один из них присоединяется к представителям других классов их народа – четверо у Привратников и Болотников. Дальше они некоторое время совещаются, в то время как сахемы, закончившие свою работу, возвращаются к трубке. После один сахем от каждого народа выражает их позицию другим восьми, и становится понятно решение.

В эту ночь совещание восьми сахемов продолжалось очень долго, так долго, что люди стали поглядывать на них с любопытством. Несколько лет назад, держа совет о том, как поступить с иностранцами на восточном побережье, им не удалось прийти к единому мнению, и ничего так и не было предпринято. Случайно или намеренно, но Иззапад вновь затронул одну из самых важных нерешённых проблем своего времени.

Дело и теперь решилось похожим образом. Ключник объявил перерыв в совещании и обратился к народу:

– Утром сахемы соберутся снова. Проблема, поставленная перед ними, слишком велика, чтобы решить её за одну ночь, и мы не хотим ещё больше откладывать танцы.

Это вызвало всеобщее одобрение. Иззапад низко поклонился сахемам и присоединился к первой группе танцоров, которые вышли в круг с черепаховыми погремушками. Он тоже взял погремушку и стал энергично трясти ею из стороны в сторону, теми же странными движениями, какими размахивал клюшкой для лакросса. Было в них что-то текучее, совершенно непохожее на танцы воинов ходеносауни, которые двигались так, словно делали зарубки своими томагавками, чрезвычайно подвижно и умело, то и дело подпрыгивая в воздух и без конца напевая. Вскоре их тела покрылись плёнкой блестящего пота, а напевы стали прерываться напряжёнными глотками воздуха. Иззапад наблюдал за их кружениями с восхищённой усмешкой, качая головой, как бы сокрушаясь, насколько сильно его способности не дотягивают до уровня остальных танцоров, и люди, довольные тем, что хотя бы в чём-то он не был силён, смеялись и присоединялись к танцу. Иззапад скользнул назад и танцевал с женщинами; как и женщины, вереница танцоров обошла вокруг костра, вокруг поля для лакросса и вернулась обратно к огню. Иззапад вышел из цепочки, достал из кисета измельчённые табачные листья и клал по щепотке на язык каждому проходящему мимо, включая Иагогэ и остальных танцовщиц с их скользящей походкой, которые не устанут ещё долго после того, как скачущие воины выбьются из сил. «Шаманский табак, – объяснял он каждому. – Подарок шамана, для танцев». Табак был горьким, и многие запивали его кленовой водой, чтобы перебить вкус. Юноши и девушки продолжали танцевать, их руки и ноги расплывались в свете костра, более сочного и яркого, чем прежде. Остальные, молодые и взрослые, разбредались в разные стороны и, чуть пританцовывая на месте, обсуждали события дня. Многие сгрудились вокруг мяча для лакросса, на котором Иззапад изобразил карту мира, изучая его, и казалось, он мерцал в залитой огнём ночи, как будто что-то горело в самом его сердце.

– Иззапад, – позвала Иагогэ через некоторое время, – что было в этом шаманском табаке?

– Мне его дали люди, с которыми я жил на западе, – ответил Иззапад. – Сегодня та самая ночь, когда всем ходеносауни необходимо вместе испытать видение. Отправиться в духовное путешествие, если угодно. Покинуть Длинный Дом на этот раз сообща.