Борис Штерн - Феникс сапиенс

В дополнение автор привел длинный список административных запретов — от самовольного ремонта и установки бытовой техники до купания в естественных водоемах вне специально оборудованных мест. Не менее впечатляющим был список видов деятельности, подлежащих лицензированию, — от содержания домашних животных до высказываний в социальных сетях. А чего стоили примеры человеческой беспомощности?! Типичный случай: человек куда-то ехал, вышел из машины и уронил смартфон в кювет, полный воды. Навигатор в автомобиле затребовал пароль, который человек не помнил — он всегда передавал его со смартфона. Водитель-робот отказался ехать без включенного навигатора. Человек водить машину без навигатора не умел. Он сел за руль и заплакал. На следующий день его обнаружили полицейские — живого, но голодного и замерзшего.

— Ну что, поверим автору? — спросил Сэнк. — То, что он пишет, кажется малоправдоподобным, но то, что произошло через сто лет после него, — вообще неправдоподобно. Но ведь произошло!

— Есть одно утверждение, которое можно проверить прямо сейчас, — сказал Стим. — Автор пишет в 2112 году, что книга давно умерла. Значит, все остальные книги, которые у нас есть, должны быть изданы гораздо раньше. Мы ведь можем это легко проверить!

— Можем, но придется размораживать и снимать обложки. Ну почему никто не печатал на обложке дату издания?

— А сейчас печатают?

— И сейчас не печатают. Но от этого не легче. Начнем с мусорных книг.

Василий Игнатьев был прав. Последняя из двухсот книг, с которых были аккуратно сняты обложки, была датирована 2105 годом («10 лучших диет для молниеносного похудения»). Подавляющее большинство издано до 2080 года. Сэнк, конечно же, нарисовал распределение числа книг по времени издания. Распределение круто шло вниз после 2070 года — примерно по падающей экспоненте.

Грянули морозы, но добыча книг продолжалась при комфортной температуре около ноля. «Книжный рудник» все увеличивался, каждый день наружу вывозились десятки тачек пустого льда и два-три книжных ящика, прокладывались штольни — кривые и местами узкие, поскольку тут и там попадались бетонные плиты, которые приходилось обходить. «Мы книжно-ледовые черви», — любил повторять Крамб, работавший главным забойщиком.

Наступил март, еще морозный, но уже светлый. Произошло печальное событие — первое за всю экспедицию: исчезла Глоня. Когда Мана с девочками стали собраться на прогулку, собака в радостном возбуждении запросилась на улицу, Мана выпустила ее, надев упряжь, а когда через пару минут вышла с девочками, Глоня исчезла. Сколько ни звали собаку, сколько ни срывали голос — попусту. Через час с ледника приехал Инзор с грузом и сразу же рванул на снегоходе в погоню. Но из-за крепкого наста след был едва заметен и вскоре потерялся. Инзор долго кружил по гривам, но без толку.

На «Петербурге» наступил траур. Глоня унесла с собой те самые тепло, радость и веселье, что принесла летом. Девочки то рыдали, то тихо плакали, Мана ходила с каменным лицом, мужчины обсуждали план поисков собаки. Наутро Сэнк с Инзором на снегоходах отправились на поиск. Сэнк, поднявшись на очередную гряду, увидел в километре на другой гряде двух собак. Посмотрев в бинокль, он опознал в одной из них Глоню. Упряжь была на ней. Через полторы минуты он был там, но собаки исчезли. Остался легкий след, теряющийся в ельнике. Вскоре он снова увидел собак, гораздо ближе, — уже трех и Глоню среди них. Сэнк заорал: «Глоня!!!» — собаки, включая Глоню, дали деру.

— Бесполезно, — сказал Сэнк, вернувшись на «Петербург». — Она удрала и будет удирать от любого из нас. Это у нее свадьба — тут человек бессилен. Будем надеяться, что вернется сама.

Через несколько дней погода испортилась — потеплело, но поднялся ветер, метель. Сказочную дорогу замело, никто и не пытался ее обновить — казалось, она потеряла смысл. Прошло десять дней с момента исчезновения Глони.

— Наверное, она нашла себе стаю, — сказала Мана. — Собака выросла в дикой природе, зачем ей мы? И что она будет делать в жаркой Александрии, если останется с нами насовсем? Пусть уж гуляет на свободе в родной среде. А нам пора успокоиться и заняться делом.

Все шло как обычно — работали в забое, по вечерам реставрировали книгу «Откуда взялась Вселенная» 2022 года издания, Кола села за ее перевод. И вдруг вечером в дверь жилого отсека постучали — стук с царапаньем. Это была Глоня, которую уже перестали ждать — без упряжи, худющая, но веселая. Кана и Лема повисли на ней, лицо Маны будто оттаяло, а Кола провозгласила:

— Все, требую каникул! Мы испереживались и устали! Наши мужчины ни на что не способны — каждый вечер валятся с ног. Все стали бледные как призраки, вот уж воистину книжно-ледяные черви!

— Поддерживаю! — присоединилась Алека. — Завтра же проторить Сказочную дорогу — и всем в поход, а потом — грандиозная баня! Уже месяц не парились. Хотим веселья и любви.

— Что же, девочки, я тоже присоединяюсь к вам, — сказала Мана. — Сэнк, слышишь, к тебе сказанное тоже относится, и тебе необходима реанимация. Так что и я требую каникул.

— Тут уж я не могу противостоять, — ответил Сэнк. — Пять дней хватит?

Наутро наступил настоящий апрель с высоким ярким солнцем и ослепительным снегом. Инзор со Стимом и Крамбом отправились на трех снегоходах заново прокладывать Сказочную дорогу — на скорости, в тучах искрящейся пыли прошибали сугробы, неслись по озерам, взлетали на буграх. Потом впервые все вместе отправились в поход по этой дороге на лыжах и санях. Глоня усердно демонстрировала, какая он паинька, — ни разу не засмотрелась в сторону, тянула ровно и аккуратно. К вечеру Инзор со Стимом нагребли у борта «Петербурга» большую кучу пушистого снега и затопили баню. Стим с Инзором и Крамбом прыгали в снег с верхней палубы, остальные — с нижней. Мгновенно выскакивали с криком и неслись в парную, теряя по дороге мокрые снежные ошметки, опадающие на палубу и пол в коридоре.

— Знаешь, Сэнк, — сказала распаренная Мана, когда они улеглись в любимой позе. — Все-таки ты у меня молодец. Я думаю, этот мир бы выиграл, если бы в нем жило побольше носителей твоих генов. Между прочим, еще вполне в наших силах увеличить их количество в полтора раза.

— Ты хотела сказать: наших с тобой генов? Неужели думаешь, что я могу возражать?

— Да, наших с тобой. Мы же почти молодые! Представь, когда нам будет по семьдесят, как мы будем вспоминать то время, когда нам было сорок восемь и сорок шесть! Сейчас максимальная вероятность, давай уж поработай как следует! — последнюю фразу Мана произнесла шепотом на ухо Сэнку, будто не желая, чтобы какой-нибудь случайно пролетающий мимо ангел подслушал этот секрет.