Борис Штерн - Феникс сапиенс [калибрятина]

— А у нас разве коммерческое судно? — перебил чтение Стим.

— Самое, что ни на есть, — ответил Сэнк. — «Петербург» — бывший типовой пассажирский корабль, предназначенный для речной и ограниченной каботажной навигации. Послушаем дальше. Мана, продолжай.

— « Мы со своим „Морским коньком“ хлебнули лиха при пересечении створа третьей плотины. Когда мы арендовали его в Воротах Севера, нам сказали, что у него мотор триста сил на пятьдесят тонн водоизмещения, что „Конек “ проскочит створ, не поперхнувшись. Может быть, там когда-то и было триста сил. Но створ мы не одолели. Перед нами встал выбор: с честью отступить или с позором преодолеть. Мы выбрали позор. Вернулись в Новую Самару и зафрахтовали пятнадцать легких быстрых лодок с подвесными моторами. Соорудили упряжку веером … Это было стыдно, но они нас вытащили ».

— А можно, я немного поведу корабль? Я внимательно смотрел, как ты ведешь его по волнам, и все понял.

— Ну попробуй, — ответил Сэнк, почесав в затылке. — Только я буду стоять за твоей спиной.

— Правильно реагируешь на волны, только увел на десять градусов влево, смотри на гирокомпас, — резюмировал Сэнк через пять минут.

— Папа, поспи хоть чуть-чуть. Я буду вести, а Инзор будет следить за курсом. Неужели ты думаешь, что мы вдвоем не справимся?

— Хорошо, разбудите меня через пятнадцать минут.

Сэнк проспал час, сидя на откидном стуле, положив голову на стол. Проснувшись свежим и бодрым, потребовал немедленно взять пеленг. После чего все остальные один за другим заснули прямо в рубке: Мана — на откидном стуле, Стим — на верхних ступеньках лестницы, Инзор — сидя на полу, прислонившись к стене, Алека — поверх Инзора. Все немного ерзали вправо-влево в такт качке, но спали крепко и сладко.

Ранним утром вахту принял оклемавшийся Крамб, а слева по борту появился отчетливый надежный берег, вскоре далеко справа показался и второй. Это была Волжская губа.

8. Холодная река

Ворота Севера, город с почти стотысячным населением, стоял на правом берегу Волги, вытянувшись на десять километров вдоль берега. Основу архитектуры города составляли темные сосновые, еловые, лиственничные срубы от двух до пяти этажей с красными черепичными крышами. В результате город выглядел немного литературным, его облик гармонировал с названием: именно такими изображались северные города в книжных иллюстрациях. Правда, основное население обитало на задворках за речным фасадом города в тривиальных кирпичных пятиэтажных домах.

Несмотря на недельную стоянку, «Петербург» шел с опережением графика, рискуя столкнуться с суровым ледоходом на средней Волге. Поэтому решили отсидеться здесь до конца апреля — пополнить запасы на полтора года вперед и почистить перышки. Для начала стоило пройти все таможенные процедуры — мало ли что.

Пожилой инспектор, прекрасно говорящий на земноморском, долго лазил по кораблю:

— Где тут у вас скрытая проводка? Нет, говорите? А емкости для горючего алюминизированы?

Наконец инспектор признался Сэнку с Крамбом:

— Все в порядке, нарушений нет… Я не понимаю, как это вам удалось, редчайший случай.

— Мы читали инструкции и выполняли их, — ответил Крамб.

— Но это нечестно! Знаете, какая у нас, инспекторов, зарплата в этой дыре?

— Понимаем, но все-таки ваша зарплата — не наша проблема.

— Слушайте, а почему у вас на борту нет бани?

— Мы как-то не привыкли, баня — не наша традиция.

— Знаете, все бывалые географы, археологи, охотники, плывущие на север, имеют на борту баню. Она запрещена правилами пожарной безопасности. Конечно, дурацкие правила, но мы входим в положение всего за сотню — баня в тех краях действительно нужна. Я предлагаю следующую сделку: я объясняю вам, как сделать баню на борту, не нарушая реальных правил пожарной безопасности, объясняю, где купить нужные материалы и печь, как вывести трубу, а вы поощряете меня той самой сотней, в которую включено и последующее вхождение в положение. Поверьте, это хорошая сделка. Вы еще не раз помянете меня добрым словом.

Командование было отнеслось к предложению равнодушно, но...

— Баня! Это же песня! — возбужденно доказывала Алека, размахивая руками. — Шипение воды на раскаленных камнях! Пар, пробирающий до костей, душистые веники! А потом — бултых в ледяную воду! Древние источники будоражат душу описанием банных процедур — я всю жизнь мечтала попробовать.

— Пожалуй, баня будет хоть какой-то компенсацией за постоянную промозглость, — поддержала Кола.

— Ну ладно, вроде у нас есть место в носовой части трюма, — согласился Сэнк.

Инспектор сдержал свое слово: дал точные адреса, где купить печь, осину для облицовки, утеплитель и железо для внешней обшивки в соответствии с реальными правилами пожарной безопасности, и тут же подписал все таможенные документы.

Крамб с помощниками соорудили баню за четыре дня, на пятый день успешно опробовали всем экипажем с окунанием рычащих мужчин и визжащей Алеки в ледяную волжскую воду. На седьмой день «Петербург», заправленный и загруженный всеми видами припасов, включая четыре кубометра березовых дров для бани, вошел на территорию Севера через широкие ворота, пробитые рекой в плотине древней гидростанции, руины которой остались слева по борту.

Все-таки лед по реке еще шел, но уже достаточно рыхлый, так что каждая встреча с льдиной отзывалась лишь мягким ударом и шипением рассыпающихся ледяных «карандашей». Через нескольку дней экспедиция прибыла в Новую Самару — форпост цивилизации — те же бревенчатые дома с красными крышами, только жили здесь всего десять тысяч человек. Смотреть там оказалось особо нечего, покупать — тоже.

А за Новой Самарой, когда Волга повернула на запад, по правому берегу пошли небольшие, но симпатичные горы: снизу ельники, сверху — березовое криволесье, в распадках — снежники, кое-где по отрогам — отвесные известняковые скалы. Наконец впереди показалась древняя плотина, вставшая поперек реки. Та самая третья плотина. Проход через нее виднелся справа по ходу у левого берега. Слева от прохода стояла былая водосливная плотина — мощная бетонная стена с контрфорсами, справа — крутой берег, издали казавшийся скалистым, на самом деле — заваленный разнообразными бетонными конструкциями, обточенными паводковыми водами. Протока между ними с виду не сулила никаких проблем.

Сэнк с Крамбом, посовещавшись, решили проходить ворота сходу. Все-таки «Петербург» сильнее «Морского конька». Напролом — так напролом! Еще за километр до плотины стало ясно, что проблема все-таки есть — корабль еле полз относительно берега: течение лишь немного уступало ходу «Петербурга». В конце концов он дополз до створа плотины и остановился. Крамб попробовал прижать корабль ближе к левому берегу, но нос отшвырнуло отбойным течением; Крамб сделал вторую попытку — корабль стало мотать по сторонам, пришлось увести его подальше от берега и сдаться.