Владимир Васильев - ИМАГО (Phasis imago)

ва Дасти протяжно вздохнул: прав был Фидди, совершенно прав. Уж если он чего решил – бесполезно отговаривать.

– Ты пойми, я все равно улетел бы рано или поздно, независимо от того нашел бы Тиом свою железную птицу или нет. Зима скоро, мне пора.

Светило Поднебесья действительно сжимало спираль вокруг точки зимнего солнцестояния. На этот раз – южного. Это означало, что с момента, когда Фидди начал обучать Артема полету, прошло без малого два с половиной года – больше сорока земных месяцев.

Кроме того, в последнее время ма Фидди из учителя незаметно превратился просто в спутника. Артем привык, что он всегда рядом; но с недавних пор реже и реже задавал мастеру вопросы или спрашивал совета. Теперь Артем просто летал и находил это занятие немногим более сложным, чем ходьба или плавание. Плавать на Листе, правда, было особо негде, но Артем не сомневался, что тело все помнит.

– Что ж… – сказочник снова вздохнул. – До встречи, Фидди.

Покосившись на Артема, Дасти с ехидцей добавил:

– Мне кажется кое-кому как раз время произнести слова благодарности!

Артем, к счастью, к этому моменту приготовился давно. Когда он впервые задумался, что мастера Фидди надо будет поблагодарить, он начал было придумывать прочувственную речь, но быстро понял: речь будет звучать напыщенно и неестественно. Люди Поднебесья не любили досужей болтовни, а из долгих монологов признавали только сказки и героические истории. Поэтому он просто подошел к Фидди, обнял его по-мужски, хлопнул по спине и сказал:

– Спасибо за науку, мастер. Надеюсь, был не самым плохим твоим учеником…

ма Фидди усмехнулся и (что очень Артема обрадовало) не без гордости пожелал:

– Летай, Тиом.

И присел к крыльям.

Когда мастеру осталось только продеть руки в упряжь, попрощался и ва Тан – подошел, пожал Фидди руку и коротко выдохнул:

– Свидимся…

Все вместе помогли мастеру взобраться на кромку. Задерживаться ма Фидди не стал, сразу нырнул в поток и, красиво распластавшись, потянул прочь от Листа. От очередного обшаренного Листа, помеченного персональным знаком Артема, слитыми в один знак буквами "А" и "Ш" на носовом рубце.

Проводив Фидди взглядом, все трое спрыгнули назад, в пятидесятиметровый промежуток между третьей и второй кромками.

– Ну, чего, – подытожил ва Дасти. – Нас снова только трое. Тебе меньше куропатов бить, Тан.

– Ой, не смеши, – проворчал здоровяк. – На троих бить или на четверых – велика ли разница?

– Ну, да, ну, да, – сказочник с ехидцей ухмыльнулся. – Большую часть уминаешь именно ты.

– Мне положено, я кормилец, – отмахнулся Тан, давно привыкший к колкостям сказочника. – Кстати, я предлагаю не сразу лететь, а все-таки подкрепиться. А, Тиом? Что скажешь?

– Можно и подкрепиться, – пожал плечами Артем. – Там со вчерашнего осталось, разогреть только.

– Да и прибраться надо бы, – добавил сказочник. – Намусорили мы изрядно.

Последнее соображение было совсем не праздным: после себя люди Поднебесья привыкли оставлять чистоту и девственный природный порядок.

Землянам бы так…

Троица со вкусом поела, с полчаса повалялась у очага, а дальше неугомонный Артем остальных расшевелил. Тан ворчал и ругался, не желая вставать, Дасти в знак протеста затянул "Оду лености" а капелла, но Артем бездельничать друзьям не позволил. Ему хотелось еще сегодня перелететь на следующий Лист. Поэтому вскоре сказочник, ворча, уже зачехлял гитару, а Тан помогал Артему утилизировать остатки трапезы и неизбежный кухонный мусор – очистки, кости, перья.

Вскрыли небольшую полость шагах в сорока от котла-лунки. Тан, задержав дыхание, орудовал мечом, потому что нож Артема для этой цели не годился – слишком мал.

Летучий газ фонтанчиком рванулся из разреза в оболочке. Тан ковырнул мечом еще разок и отошел в сторону, к Артему – следовало подождать, пока газ утечет, а потом расширить отверстие и спровадить в эту ненасытную прорву все отходы и мусор. Что за химия господствовала в полостях Артем не хотел и задумываться – но несомненно кислотная, разрушительная и агрессивная. Любая органика усваивалась в полости за несколько часов, за исключением семян некоторых растений. В первую очередь – кленов. Семена каким-то образом всасывались в тело Листа и вскоре прорастали неподалеку от полости. Неорганика (редкие на Листах камни, например) полостной кислоте поддавалась хуже; камни обычно также втягивались из полости в тело Листа, но, понятное дело, прорасти не могли и поэтому постепенно выдавливались в подповерхностный слой, а иногда и вовсе на поверхность. Что происходит с металлами Артем не знал – не было случая проверить, а аборигены Поднебесья слишком дорожили железными орудиями, чтобы выбрасывать их в полости.

Газовый фонтанчик мало-помалу иссяк. Порез начал исходить быстро густеющим соком. Если не трогать – затянется очень быстро, сок вязкий и липкий. Артем с Таном подошли к самому порезу. Тан лениво взмахнул мечом – раз, другой, расширяя щель до такой степени, чтобы удобно было спихнуть в полость весь мусор.

А потом меч наткнулся на что-то в теле Листа и металлически лязгнул.

Громко и отчетливо.

– Хм… – Тан на несколько секунд замер. – Это не камень! Звук не тот!

В голосе его было столько уверенности, что Артема даже на испарину пробило. Неужели что-то нашли? Неужели? А ведь уже хотели улетать с этого Листа! В последние, можно сказать, минуты!

Тан встал на колени, перехватил меч лезвием вниз и принялся орудовать им скорее как щупом, нежели как режущим орудием.

– Что-то продолговатое, вроде ветки! – сообщил он чуть погодя. – Но это не дерево, точно.

– Может, корень? – с сомнением предположил незаметно возникший за спинами сказочник.

– Корень не звенит, – буркнул Тан. – И меч в нем застревал бы. Сейчас…

Здоровяк перестал зондировать находку, а вместо этого принялся вырезать дерн, слой за слоем. Когда дерн закончился, Тан точно так же стал срезать упругую, как резина, плоть Листа. Порезы сразу же начинали истекать соком – не таким, как вскрытая полость, пожиже и менее едким. Но эта "кровь Листа" также способствовала скорому заживлению поврежденного места – Артем знал, что сок густеет, стекленеет и обращается в подобие рубца, тверже обычной плоти, но не до такой степени, как поверхность закрепленной полости. На рубцах и трава потом практически не растет, и корни их огибают.

Наконец звук соприкосновения меча и находки стал совсем звонким. В лужице сока показалось нечто похожее на металлический прут. Тан поддел его кончик острием, обернул листом лопуха и осторожно потянул наружу. С влажным чмокающим звуком находка освободилась – Тан сделал шаг назад. Теперь в правой руке он держал испачканный соком меч, а в левой – этот самый прут, невесть как очутившийся в теле Листа рядом с полостью.