Алексей Кудашев - Ледяной остров

И действительно, Королев годился Дубравину в сыновья, а Ветров — во внуки. Ночь была тихая, безветренная; рядом темнел длинный корпус служебного морского катера. В море горели огни кораблей и бакенов. От усталости не хотелось говорить, но каждый видел в этих огнях начало великого наступления на богатства, скрытые под водными глубинами.

Капитан государственной безопасности Винокуров, сломав сургучную печать, вскрыл пакет. Развернув находившуюся в пакете бумагу, он прочитал:

«На ваш запрос о деятельности гр-на Плужникова Иннокентия Михайловича в период между 12 июня 1942 года и 3 августа 1945 года сообщаем следующее. 12 июня 1942 года гр-н Плужников, служивший в частях действующей Советской Армии, был взят в плен немецко-фашистскими войсками у станицы Липовецкой, на Дону. Обстоятельства пленения Плужникова неизвестны, однако выяснено, что он не был ранен. Вместе с другими пленными, большинство которых было ранено, он был направлен в лагерь под Винницей, где все тяжело раненные были расстреляны. Часть пленных была отправлена в Германию, а Плужников был отделен от остальных пленных и без конвоя направлен в Румынию. С июня 1942 года по июнь 1944 года он работал у гитлеровцев на нефтяных промыслах в Плоешти. В сентябре 1943 года Плужников был переброшен на новые нефтяные промыслы в Надьканиже, на австро-венгерской границе.

После разгрома немецко-фашистской армии на Восточном фронте и вступления Советской Армии в Венгрию Плужников неожиданно был отправлен в концлагерь для военнопленных, находившийся на франко-германской границе.

После поражения гитлеровской Германии Плужников до августа 1945 года находился в американской оккупационной зоне, откуда он и был репатриирован 3 августа 1945 года. Известно, что американский лагерь для перемещенных лиц, где находился Плужников, в июне 1945 года посетили отец Плужникова, бывший белоказачий есаул Плужников Михаил Петрович, и брат, Плужников Савелий. О преданной службе Плужникова Иннокентия гитлеровцам свидетельствует документ, копия которого прилагается. Документ найден среди бумаг немецко-румынского нефтяного общества, захваченных нашими войсками в Плоешти».

Винокуров на минуту задумался, затем взял в руки второй документ. В нем было написано:

«Господин Шмидт!

Может случиться, что нефть Плоешти временно не будет служить интересам империи. В связи с этим исключительно важное значение будут иметь нефтеносные районы Венгрии и Австрии, эксплуатацию которых надо всемерно развивать. Понимаю, что для этого вам нужны люди, преданные и знающие свое дело. Направляю к вам господина Плужникова. Он хоть и русский, но надежней, чем румыны. У него свои счеты с Советами, и он будет нам предан до конца. Мы вместе с ним отобрали для работы у вас двенадцать человек румын. Эти также будут служить нам, если не за совесть, то за страх. Используйте их в интересах империи.

Июнь 1943 года

Капитан Винокуров, прочитав оба документа, задумался. Затем он нажал кнопку. Вошел подтянутый лейтенант Мамедов.

— Садитесь и знакомьтесь, — Винокуров подвинул полученные документы своему помощнику.

Вот уже второй месяц дело о покушении на Кириллову не давало покоя Винокурову. Клубок, запутавшийся вокруг этого дела, не удавалось распутать.

До покушения на Кириллову не смогли напасть и на след преступников, пытавшихся проникнуть в квартиру Трофимова. Однако при обыске квартиры Плужникова был найден изорванный светлосерый костюм с пятнами крови. Клок серой материи, найденный Мамедовым, был от этого костюма. Теперь не было сомнений, что одним из преступников был Плужников: на его руках остались заметные следы собачьих клыков. Несомненно, что одно преступление было связано с другим. Но кто второй преступник, оставалось неясным.

Вначале Винокуров был убежден, что покушение на Кириллову совершил тоже Плужников. Между разговором американского консула Кларка с Краузе, который случайно подслушал Трофимов, и нападением на Кириллову прошло очень мало времени, и капитану представлялось, что именно Краузе мог совершить преступление. Поручить сделать это кому-то другому у него не было времени. Значит, Краузе и Плужников — одно и то же лицо. Но чем больше Винокуров размышлял, сопоставляя все новые и новые факты, тем меньше он был в этом уверен. Повидимому, Курт Краузе существовал, скрываясь под чужой фамилией…

Когда Мамедов прочитал оба документа, Винокуров посмотрел на него:

— Ну?

— Я же говорил, товарищ капитан, что похищение аппарата — это дело рук Плужникова. У вас не было уверенности в непосредственной связи этого прохвоста с американцами. Теперь вы видите…

— Не совсем.

— Как не совсем? В плен он попал не раненым? Нет. Значит, он сдался добровольно. Его не расстреляли, не отправили в какой-нибудь Дахау. Почему? Значит, он чем-то доказал свою преданность гитлеровцам. Совершил какую-то пакость, предательство. Затем он служил немцам усердно. А потом они его решили сберечь. Направили в лагерь, который должны были захватить союзники.

Возможно, что он даже сам пожелал попасть в один из западных лагерей, боясь возвращения в Советский Союз. Тем более, что у него в Америке живут его отец и братья — белоэмигранты. И вот то, что он хотел, сбылось. Он в американском лагере. К нему приехали его престарелый отец и брат, — насколько нам известно, довольно состоятельные люди. И все же он к ним не уехал. Американцы его репатриировали. Надо полагать, им была известна его преданная служба немецким фашистам. Поэтому, отправляя его в Советский Союз, они знали, что он целиком в их руках. Возможно, что они до поры до времени его не использовали. Но вот такой случай настал, и его заставили сделать еще одну пакость.

— Значит, ты считаешь, что Краузе и Плужников — одно и то же лицо?

— А как же иначе? Это его агентурная немецкая кличка. Американцы, в руках которых он очутился, оставили за ним это имя. Это имя лучше всякой цепи связывало с ними предателя.

— А кто же второй, который пытался проникнуть в квартиру Трофимова?

— Да, второй…

Винокуров с сомнением покачал головой:

— Давайте проследим, за событиями того злосчастного дня. В двадцать два часа американский консул Джон Кларк выехал из Приморска по дороге, ведущей в Белые камни. В это же время на побережье, где шоссе выходит к морю, в двадцать три часа Трофимов слышал разговор двух людей на английском языке — Краузе с кем-то. Предположим, что это были консул и Плужников, он же Краузе. Через двадцать минут консульская машина прошла через Белые камни, а еще через десять минут было совершено нападение на Кириллову. Преступником мог быть Плужников, сошедший с консульской машины перед Белыми камнями. Свет в квартире Плужникова в тот вечер не зажигался. Могло быть, что после совершенного преступления Плужников пришел домой. И возможно, что именно он, чтобы не быть никем замеченным, вошел к себе в квартиру необычным путем — через окно с задней стороны дома.