Алексей Кудашев - Ледяной остров

Пока он занимался своей кулинарией, мы перед входом в бревенчатое зимовье поставили и нарядили чем могли большую елку.

Праздник начался часов в десять вечера проводами старого года. Для начала Степан поставил на общий стол несколько банок консервированной колбасы. Понятно, было чем и запить — не сухую же колбасу есть. Когда подошло время встречать Новый год, от колбасы осталось одно воспоминание.

«Неси твоего сига», — попросил я Степана. Он направился к небольшой пристройке, служившей кухней, но то ли керосиновая коптилка плохо светила, то ли ноги от дневной усталости заплетались, только он, возвращаясь из кухни, споткнулся о порог и аккуратно уложенные на сковороде куски рыбы оказались на полу в свежей стружке и опилках, которые он не успел убрать, когда мастерил импровизированный стол. Растерянно стоял он над пропавшей, как ему казалось, рыбой, не зная, что предпринять.

«Собирай, а то не успеем!» — крикнул кто-то. И Степан, не раздумывая, сгреб куски рыбы с опилками и стружками на сковороду и поставил ее на стол. Ничего, выпили по очередной и съели. И знаете, очень даже вкусно было. Что ты смеешься, Вера? Опилки вполне съедобная вещь, не хуже твоих блинчиков с икрой. Рыба только распалила наш аппетит. Пришлось командировать Степана за борщом. Но на этот раз нам еще больше не повезло. В поисках борща он бродил в темной кухне. Нам было слышно, как гремели падающие предметы. Наконец он добрался до угла, где на полу стоял бачок, и наступил на него. Крышка, вывернувшись, полетела на пол, а валенок Степана погрузился в борщ. То, что осталось в бачке, он поставил перед нами. Ничего, опять съели. Только снова не наелись, а у Степана больше ничего не было.

Решили из мороженой зайчатины приготовить строганину. Но заяц — не олень, костляв, и строгать у него было нечего.

«Давай руби, — крикнул кто-то Степану, — будем есть рубанину!»

Утром, чтобы не тратить много времени на приготовление завтрака, решили закусить «рубаниной». Тут я вспомнил, что в снегу, на крыше зимовья, где хранились заячьи тушки, лежит случайно закинутый туда ободранный одичавший кот, попавший в заячью петлю. Я предупредил об этом Степана.

Степан долго не возвращался с улицы. Наконец, растерянный, он появился в дверях с двумя зайцами в руках. Остановившись у порога, он стал шарить взглядом по полу.

«Что случилось, Степан?» — спросил я его.

«Григорий Иванович, никакого кота больше там нет», — виновато улыбнулся Степан, глядя на валявшийся у его ног кошачий хвост — все, что осталось от новогоднего пиршества.

Григорий Иванович замолчал, глядя в сгущающихся сумерках на хохотавших товарищей и улыбаясь в свои рыжеватые усы.

— Григорий Иванович, сознайтесь, это вы сейчас придумали насчет кошки и про валенок? — спросила Вера Югова. — Я по вашим глазам вижу.

— Возможно, — улыбнулся Королев. — Только дай ты раз в жизни человеку соврать.

В это время из облаков вынырнул вертолет и в сгущающихся сумерках яркий сноп света осветил разведчиков. А еще через минуту по веревочной лестнице, спущенной с вертолета, на островок, в объятия товарищей, спустились Трофимов и Ветров.

Дойдя до бульвара, Ольга устало опустилась на скамейку. Оглянулась. Подъезд дома, в котором она жила, был совсем рядом. «До чего ж я еще слаба!» — подумала она. Мимо нее торопливо шли люди, спеша по своим делам. «Как бы мне не опоздать», — подумала Ольга и посмотрела на часы: было без четверти девять. Прежде четверти часа хватило бы на то, чтобы путь из дому до лаборатории пройти дважды. А сейчас совсем другое дело. Сильная слабость делала отяжелевшие ноги непослушными. Ольга встала.

После болезни ей все казалось обновленным: и зелень деревьев, и приятно хрустевший под ногами белый ракушечник на аллеях бульвара, и сероголубое море, и лазурное небо, и свежий пьянящий воздух, согретый утренним солнцем. Какая-то непонятная, неосознанная радость охватила ее всю, и хотелось не итти шагом, а бежать вприпрыжку, но сил еще не было, приходилось то и дело отдыхать на скамеечках.

Вот и лаборатория. Ольга, преодолевая слабость, почти вбежала в широкий светлый вестибюль. С волнением вошла она в свой кабинет, в котором не была так давно. Здесь все было попрежнему.

Не успела Ольга осмотреться, как в комнату влетела радостная Таня Березина.

— Что тут у нас нового, Таня? — спросила Ольга, высвобождаясь из бурных, но нежных объятий подруги.

Торопясь рассказать обо всем, что произошло в отсутствие Ольги, Таня не успевала за своими мыслями и говорила отдельными, мало связанными между собой фразами и сыпала ими, как горохом, перескакивая с одной темы на другую. Ольга знала эту слабость Тани и потому не перебивала ее.

— Ой, как трудно было без тебя, Ольга, — быстро говорила Таня. — Алексей Петрович дал нам новое задание… А ты, Ольга, похудела и побледнела. Только тебе это тоже идет. Ты еще красивей стала… А где же твои косы? Отрезали в больнице? Ой, как жалко… — Таня замолчала, рассматривая улыбающуюся подругу. Потом снова заговорила: — Ну так вот, это новое задание… Но ты же знаешь, что я химик. А тут эти коэффициенты теплопроводности и все такое. Чистая физика. Хорошо еще, Алексей Петрович помогает. А то бы нам самим ничего не сделать. Бассейн построили, теперь в нем работаем, лед делаем. А какое помещение построили! Сейчас оттуда не выходим. Даже прическу сделать нет времени. — Таня поправила рукой свои прекрасно уложенные каштановые локоны. — А в театре новая опера идет… Катя Иванова электронный газоанализатор разбила. А вчера с мостков в бассейн Сорокин свалился, прямо в ледяную воду. Было так смешно, когда он вылезал. А Алексей Петрович очень испугался… он ведь недавно перенес воспаление легких…

— Кто? Алексей Петрович? — с тревогой спросила Кириллова.

— Да нет, этот Сорокин. Знаешь? Противный такой, — хохоча, говорила Таня. — Целую мензурку спирта у меня выпил, все боялся заболеть. Марфа Ивановна костюм ему сушила, а он в ее Халате сидел. Вот была умора! Ты бы только посмотрела!

Слушая сбивчивый, бессвязный рассказ Тани, Ольга чуть сама не расхохоталась, но, подавив в себе это желание, лишь сдержанно улыбнулась.

— Постой, Танюша, Я ничего не понимаю. О каком ты новом задании говоришь? Какая физика, какой бассейн, какое новое помещение, какой лед, и что вы вообще тут делаете? Расскажи толком, да не торопись.

— Ну вот, видишь, Ольга, какой плохой из меня докладчик. Мне так хочется рассказать тебе все-все, и ничего не получается. Пойдем, я тебе лучше все покажу.

— Хорошо. Показывай. — Ольга встала.

— Сначала к палеонтологам. У нас это сейчас самый отстающий участок.

Задребезжал телефон.