Алексей Кудашев - Ледяной остров

— Да, но откуда в трубках струя воды? Вращение же трубок исключено. Хорошо, проверим. Давайте головку грунтоносных трубок.

Через минуту рабочий бережно опустил на разостланный брезент злополучную головку. Трофимов быстро разобрал ее, но никаких видимых дефектов не обнаружил. Озадаченный, он смотрел на разбросанные детали.

— Собрать? — обратился к нему Коротков.

— Нет, — сказал, подумав, Алексей Петрович. — Есть у вас кронциркуль или нутромер?

Алексей Петрович тщательно измерил и записал размеры каждой детали. Затем быстро подсчитал что-то в блокноте и сказал:

— Вот оно что! Кажется, нашел.

Все насторожились.

— Есть у вас головки от старых коллекторов? — обратился Трофимов к Короткову.

— Есть. — Оператор кинулся в трюм.

Через пятнадцать минут вновь собранный коллектор вгрызался в морское дно. А еще через двадцать пять минут рабочие укладывали в деревянные ящики цилиндрические куски породы.

Алексей Петрович, облокотившись на поручни, мучительно думал, глядя на спокойную гладь моря. Странный случай с головкой грунтоносных трубок не выходил из головы.

К Трофимову подошел Королев.

— Хороший день начинается, Алексей Петрович.

Трофимов взглянул на восток. Из моря поднималось пурпурное солнце. Его первые лучи осветили надстройки корабля. Трофимов в упор посмотрел на Королева. Слегка рыжеватые жесткие усы геолога отливали золотом, исчезла недавняя озабоченность. В ярких лучах солнца широкое скуластое лицо казалось моложе.

Вернувшись в Приморск, Трофимов поехал на машиностроительный завод.

В кабинете главного инженера Алексей Петрович положил на письменный стол тяжелую головку грунтоносных трубок.

— Что это? — Штанько удивленно поднял брови.

— Очень любопытная вещь, Остап Федорович. Из-за нее отряд морской разведки потерял впустую целый день. Эта головка сделана на вашем заводе. Явный брак, а может быть, хуже.

— Дав чем же дело?

Трофимов молча разобрал головку, вынул закрывающий диск и уплотняющее кольцо и подал их Штанько:

— Прошу сверить размеры по рабочим чертежам.

Штанько вызвал Сорокина и попросил принести чертежи. Развернув на столе синьку, он сличил замеренные размеры.

— Странно. Какая-то ерунда. Это единственный экземпляр, Алексей Петрович?

— В том-то и дело, что нет. Все такие.

— Что случилось, Алексей Петрович? — заинтересовался Сорокин.

— А вот то и случилось, что опозорились мы, — ответил Штанько вместо Трофимова. — Кто выполнял заказ?

Сорокин задумался, вспоминая. Затем вынул записную книжку и, посмотрев в нее, сказал:

— Токарь Муравьев. Да, да, Муравьев Николай.

— Муравьев? Коля Муравьев? Это же лучший токарь третьего цеха! — Штанько с недоверием посмотрел в глаза Сорокину.

— Да, считается, — сказал Сорокин.

Штанько соединился с третьим цехом, вызвал мастера.

— Говорит Штанько, — сказал он в микрофон, — попросите зайти ко мне токаря Муравьева.

Через две-три минуты в кабинет вошел подтянутый юноша с открытым добродушным лицом.

— Твоя работа? — Штанько подал юноше детали. — А вот чертеж. Проверь размеры.

Муравьев вынул из кармана кронциркуль.

— Не сходятся?

— Да, не сходятся, — озадаченно сказал Муравьев. — Только я не по синьке выполнял заказ.

— А по чему же?

— Видите ли, Остап Федорович, — вмешался в разговор Сорокин, — заказ был срочный, а светокопия нам задержала чертежи, и в цех мы дали копии на кальке.

— Я сейчас принесу, — и Муравьев быстро исчез за дверью.

— Значит, чертеж скопирован с ошибками, — сказал Штанько.

— Не может быть! — уверенно сказал Сорокин.

— Почему вы так думаете? — Штанько снова в упор посмотрел в лицо Сорокину.

Сорокин смущенно отвел в сторону взгляд и после неловкой паузы сказал:

— Мне просто казалось, что чертеж был правильный.

— Трудно поверить, чтобы Муравьев ошибся столько раз. Случай исключительный.

Штанько замолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Сорокин с рассеянным видом смотрел в окно. Потом, как бы что-то вспомнив, подошел к задумчиво сидевшему Трофимову, с тревогой спросил:

— Алексей, неужели все корабли Королева вернулись в Приморск?

Алексей Петрович обернулся к Сорокину и, мягко улыбнувшись, успокаивающе ответил:

— Нет, все обошлось. Использовали старые головки. Пока работаем.

— Вот, — виновато сказал быстро вошедший Муравьев, кладя на стол захватанную кальку. — Размеры правильные. Не понимаю, как я ошибся и на диске и на кольце.

— А кто из ОТК проверял? — спросил Штанько.

— Катя Грибанова, недавно выдвинутая на должность контролера, это ее клеймо, — ответил Сорокин.

— Выходит, Муравьев, что она положилась на тебя?

— Не знаю, Остап Федорович, как это получилось. Она всегда так строго проверяет.

— Подвели вы с ней и завод и трест «Морнефть».

Муравьев опустил голову, глядя себе под ноги. Но тут же, взяв себя в руки, он выпрямился и, глядя на Штанько, тихо сказал:

— Остап Федорович, я, конечно, очень виноват, что допустил такой брак… даже самому не верится, что так получилось, но только прошу, не лишайте меня возможности хоть немного поправить то, что я наделал, — разрешите мне остаться на вторую смену и выточить эти детали… А наказание я готов нести любое…

Трофимов молча наблюдал за Муравьевым, не знавшим, куда девать свои руки. Алексею Петровичу понравился этот юноша с открытым умным лицом. Та злость, которая появилась несколько часов назад на виновника брака, незаметно сменилась другим чувством: Трофимову было почему-то жаль Муравьева.

На просьбу юноши Штанько сухо ответил:

— Иди работай. Оставаться на вторую смену нет надобности. Людей хватает.

Муравьев молча повернулся и направился к двери. Не дойдя до нее, он остановился, обернулся, собираясь что-то сказать, но не сказал и быстро вышел.

Наступило неловкое молчание.

— Зазнался парень, и вот результат, — нарушил паузу Сорокин.

— На него не похоже. Жаль парня, а придется наказать. Вы, Илья Тимофеевич, можете итти.

— И невеста его не меньше виновата, — сказал Сорокин, задерживаясь у двери.

— Какая невеста? — удивился Штанько.

— Ну эта, как ее, Грибанова… — Сорокин посмотрел в лицо Штанько, словно проверяя впечатление, которое на того произвели его слова.

Штанько с еле скрытой неприязнью посмотрел на Сорокина, и тот поспешил удалиться.

Когда за Сорокиным закрылась дверь, главный инженер повернулся к Трофимову:

— Вот видите, Алексей Петрович, как получилось. Но ничего, дело поправимое.

— Почему вы, Остап Федорович, не разрешили Муравьеву остаться на вторую смену?

— Ничего, пусть немножко подумает. Внимательней будет работать потом, А все-таки странный это случай. — Штанько, помолчав, добавил: — Вы хорошо знаете Сорокина, Алексей Петрович?