Алексей Кудашев - Ледяной остров

— Не расшифровали?

— Все в порядке. Вот, — Озеров подал Винокурову два листка. Тот быстро пробежал глазами текст писем.

— Очень хорошо. Молчат?

— Нет, кажется, все рассказали, Вот явки, пароль. — Озеров вынул из папки еще один документ и, заметив вопросительный взгляд Винокурова, добавил: — Явки и пароль верные. Проверили.

— Кто они?

— Из «перемещенных».

— Когда состоится встреча с Сорокиным?

— Через два дня. А что будем делать с этими «перемещенными»? Отправим в Москву?

— Нет, пока задержим здесь. Могут пригодиться. О «благополучном» прибытии на место передали их шефу?

— Да, самому господину Джону Кларку. И даже получили ответ.

— Какой?

— Пожелал успехов, — засмеялся Озеров.

— Хорошо, — улыбнулся Винокуров. — Оставьте у меня папку. Посмотрю. А к вам еще одно дело.

— Да, — выпрямился Озеров.

— Раз уж вы опекаете Сорокина-Краузе, то следует выяснить еще одну подробность.

Винокуров замолчал, постукивая карандашом. Озеров терпеливо ждал.

— Не совсем ясно, — снова заговорил Винокуров, — зачем Сорокин после войны ездил в Холмск. Вот это предстоит вам выяснить.

— Хорошо.

— Самолет уходит в шесть, билет для вас заказан.

В эту ночь Озеров почти не спал. Просматривая дело Курта Краузе, он по-новому оценивал каждый документ.

Инженер Сорокин, он же Краузе, писал в своей биографии, что до войны он жил в Холмске и работал на машиностроительном заводе. Озеров с этого и начал. За три часа полета он успел вздремнуть и, сойдя в Холмске, чувствовал себя бодро. Он пошел на восстановленный после войны завод. Людей, которые работали на заводе до войны, осталось мало. Один старый мастер сообщил, что знал Сорокина.

— А как звали его? — поинтересовался Озеров.

— Этого я не припомню.

— Не Ильей ли Тимофеевичем?

— Да, да, кажется так. Только вы, мил-человек, если хотите узнать о нем подробней, лучше всего расспросите его вдову.

— Он был женат?

— А то как же. Двое детишек осталось. Сейчас они уже почти взрослые. А намучилась она, сердешная, с ними…

Жену Сорокина Озеров нашел по адресу, который ему дал старый мастер. Озеров представился ей как однополчанин мужа. У Дарьи Ильиничны при воспоминании о любимом человеке навернулись слезы. Чтобы скрыть свою слабость, она засуетилась с самоваром.

— Да вы не беспокойтесь, Дарья Ильинична, — сказал Озеров. — Я не голоден. Да и времени у меня мало.

— Ну как же… не знаю, как вас звать.

— Сергей Сергеевич.

— Ну как же, Сергей Сергеевич, разве можно? Обязательно выпейте чаю. Бывало товарищи Ильи частенько заходили к нему посидеть, поговорить за чашкой чаю. Хороший он был человек, да вот пожить ему не пришлось.

Пока хозяйка возилась с самоваром, он успел рассмотреть висевшую в рамке под стеклом фотографию мужчины лет двадцати семи — двадцати восьми, с копной темных волос, в черном пиджаке. В умных глазах горели насмешливые искорки. Озеров осторожно снял портрет и взглянул на его обратную сторону. Там он прочел:

«Илья Тимофеевич Сорокин. Ноябрь 1940 года».

— Это единственное, что осталось нам от Илюши, — услышал Озеров позади себя голос хозяйки. — И то спасибо товарищу Ильи.

Озеров вопросительно посмотрел на хозяйку.

— Мы до войны не здесь жили. Эту квартиру мне дали в сорок шестом году, когда я с ребятами вернулась с Урала. До войны у нас был домик рядом с заводом. От завода мы его получили, когда Илья после института приехал сюда на работу. В сорок первом фашисты сильно бомбили город. Много народу погубили. Тогда и в дом наш бомба попала. Свекор мой погиб, а от дома и пепла не осталось. Я с ребятами случайно уцелела. Помню, подхожу я к дому, а дома нет. Этот, — хозяйка указала на младшего сына, — был совсем маленький, ничего не понимал, а старший, как увидел вместо дома большую воронку, так и разревелся. Кричит: «Где мой дедушка? К дедушке хочу!» Пришлось мне в тот же час покидать город. Ушла с ребятами на восток вместе с отступающими частями. Всю нашу семью и считали здесь погибшей. Я вернулась только в конце сорок шестого. А вы-то, Сергей Сергеевич, когда видели в последний раз моего Илью?

— В сорок четвертом. Только потом меня перебросили в другую часть, и я ничего о нем не слышал. А вы получили извещение о его смерти?

— Нет.

— Почему же вы считаете его погибшим?

— Ну так ведь сколько времени прошло. Если бы был жив, обязательно объявился бы. Мне один его товарищ рассказывал, — они вместе воевали. Будто бы моего Илью вместе со взводом, которым он командовал, послали в тыл к немцам мост взорвать. Мост-то они, говорит, взорвали, только никто из них не вернулся.

Помолчав, Дарья Ильинична продолжала:

— В сорок пятом приезжал сюда один лейтенант, который служил вместе с моим Ильей. Но ему сказали, что мы все погибли, и он уехал. Говорят, он видел, как погиб Илья.

— С кем же он здесь разговаривал?

— С Болотовыми, бывшими нашими соседями по улице. Он у них даже ночевал, но адреса своего не оставил.

— Болотовы эти сейчас здесь живут?

— Да. Ну, прошу, Сергей Сергеевич, к столу.

Озеров не стал отказываться. Побыв в доме Сорокиной еще часок, он отправился к Болотовым. Здесь помнили появление лейтенанта в 1945 году. Да, лейтенант рассказывал, что был очевидцем того, как погиб Сорокин.

— Вы не можете описать внешний вид этого лейтенанта, который у вас ночевал? — спросил Озеров хозяина, старика лет пятидесяти.

— Да ведь много времени прошло, — задумчиво ответил тот. — Кабы встретить его еще раз, то я бы наверняка его узнал. А так что же? Человек как человек, не молодой, не старый, в очках. Белесый.

— А не брюнет? — возразила хозяйка.

— Ну какой же он брюнет, это я точно помню, что белесый, — уверенно пробасил хозяин.

— Не этот? — Озеров вынул фотографию инженера Сорокина-Краузе.

Хозяин долго вертел в руках фотографию.

— Кажись, он. — Старик, подумав, продолжал: — Вот он-то и рассказывал, что Сорокин погиб геройски у него на глазах.

На следующий день Озеров вернулся в Приморск. Винокуров, выслушав его доклад, задумался.

— Да, возможно, — наконец произнес он. — Вполне вероятно, что Сорокин погиб на глазах у Краузе, и думаю, что погиб как герой. Вероятней всего, что Краузе замучил Сорокина, пытаясь выудить у него сведения, необходимые ему для подрывной работы в нашем тылу.

— Но от Сорокина он, очевидно, мало чего добился. Вот и пришлось ему поехать в Холмск, чтобы легче играть роль настоящего Сорокина.

В отсутствие Алексея Петровича, который снова уехал на Ледяной остров, Виктор Дубравин решил проверить мореходные качества «ПБУ-8» на воде и под водой. На палубе «ПБУ-8» собрался весь экипаж во главе с седоусым буровым мастером Корневым.