Алексей Кудашев - Ледяной остров

— А-а! Вот ты где, Алеша, — широко улыбнулась сестра Трофимова. — А я уж думала, ты задержишься на Ледяном острове и не придешь сегодня домой.

— До свиданья! — Ольга встала и чуть не бегом направилась в сторону.

— Оля! — с каким-то отчаянием крикнул Алексей Петрович.

Ольга остановилась, через плечо взглянув на Трофимова.

— Куда же ты? Познакомься с моей сестрой Мариной.

Глаза Ольги широко открылись. Она круто повернулась к Трофимову и стоявшей рядом Марине. Потом быстро вернулась, протянула улыбающейся Марине руку и порывисто ее обняла.

Алексей Петрович смотрел на них, счастливо улыбаясь. Марина нежно высвободилась из объятий Ольги, заглянула в ее просветлевшее лицо. Повернувшись к брату, она с улыбкой сказала:

— О, Алешка! Побью я тебя сегодня! Довел девушку до слез. Изверг!

— Это я сама виновата! — выругала себя Ольга.

— Бей, Марина, заслужил! — рассмеялся Трофимов.

Через три дня после поездки на Лесные озера Алексея Петровича пригласил Винокуров.

— Смотрите, — капитан положил на стол несколько листков с чертежами. — Знакомо вам это?

Трофимов взглянул и ахнул. Это были эскизные чертежи новой конструкции подводной буровой, которые они чертили на берегу Медвежьего озера. Надписи были сделаны на английском языке. Проектный отдел треста еще не успел перенести эти чертежи на ватман, а врагу они были уже известны. «Кто? Кто мог?» — думал Трофимов. «Ну, ясно кто — Сорокин», — решил он.

Больно было сознавать, что человек, которому он доверял и которого считал прежде своим другом, оказался врагом. Неужели дружба так способна ослепить человека? А может быть, это Родионов?..

— Ну, что вы скажете, Алексей Петрович? — выждав, спросил Винокуров.

Трофимов рассказал историю появления идеи новой конструкции подводной буровой.

— У кого сейчас записная книжка?

— Все, что имеет какое-нибудь отношение к проекту подводной буровой, находилось и находится в проектном отделе треста. Виктор Николаевич Дубравин после работы все материалы, относящиеся к этому проекту, закрывает и опечатывает в сейфе. Но, чтобы сделать это, — Трофимов показал на чертежи, — не обязательно иметь оригинал. Это нетрудно изобразить по памяти. Чертежи первого варианта всем в печенки въелись, а новые изменения не сложны.

— А все-таки, кто бы мог воспроизвести на память новый проект? — настаивал Винокуров.

— Кто? Ну я, Дубравин, Сорокин, Комолов, Родионов, да и другие инженеры проектного отдела.

Помолчав, Трофимов вслух подумал:

— Да, Сорокин легко мог это сделать… Родионов тоже.

— Ну, спасибо, Алексей Петрович. Я вас задерживать больше не буду… Кстати, вам эта фотография ничего не говорит? — Винокуров вынул из ящика стола фотографию подростка.

Что-то знакомое показалось Трофимову в этих белесых навыкате глазах, но потом это ускользнуло. Алексей Петрович закрыл свои глаза ладонью, сжав пальцами виски, мучительно вспоминая. …Темная непогожая ночь… шквал минометного огня… могильный холод перепаханной в боях, по-осеннему холодной земли…

Капитан молчал, глядя на инженера.

— Ну конечно! — вздрогнул Трофимов, опуская руку.

— Что конечно?

— Это Сорокин. Или во всяком случае кто-нибудь из его родственников. Тут он очень молодой, еще мальчишка, а глаза мало изменились. Ну да, это он. Эти глаза я на всю жизнь запомнил осенью 1944 года. Они иногда мне даже снятся.

— Рассказывайте, — с еле сдерживаемым интересом попросил Винокуров.

— Осенью 1944 года после выполнения боевого задания во вражеском тылу я возвращался на свою сторону. При переходе линии фронта я был ранен…

— Так, так, — выпрямился в напряжении капитан.

— Когда я очнулся от страшной боли, то первое, что я увидел при вспышке осветительной ракеты и что запомнил на всю жизнь, были вот эти глаза, глаза Сорокина, который вынес меня к советским окопам. Удивительное сходство.

— Да, удивительное! А впрочем, ничего удивительного нет. Разница только в возрасте.

— Скажите, товарищ капитан, это дело рук Сорокина? — Трофимов указал на чертежи.

— Возможно, — пожал плечами Винокуров, наблюдая за потемневшим лицом Трофимова.

«Да, это он», — прозвучал для Трофимова ответ Винокурова.

— Кстати, Алексей Петрович, вы внешне не меняйте своего отношения к Сорокину.

— Не знаю, — мрачно сказал Трофимов, сжимая кулаки. — Это трудно.

— Надо, — тихо, но твердо сказал Винокуров.

— Хорошо, — выдавил из себя Трофимов сквозь кипевшую в нем ярость и, взяв от капитана подписанный пропуск, встал.

— Когда уезжает ваша сестра?

— Скоро. Отпуск ее кончается.

— Вы не можете снова отправить с ней Атамана?

— Хорошо, отправлю, — Алексей Петрович вспомнил, что с тех пор, как Марина привезла Атамана, Сорокин ни разу не заходил к нему на квартиру.

— Да, нелегко ему сейчас, — вслух подумал Винокуров, глядя на закрывшуюся за Трофимовым дверь.

Винокуров поднял усталые глаза на вошедшего Мамедова:

— Достал?

— Достал, товарищ капитан. Пришлось повозиться. Вот, — лейтенант положил на стол перед капитаном две фотографии.

Это были портреты инженера Сорокина. На одном он был снят в очках, на другом без очков.

— Это меня сейчас не интересует. — Винокуров отложил в сторону фотографию, где Сорокин был в очках. — А вот на этот посмотрим.

Капитан положил рядом с портретом Сорокина фотокарточку юного Краузе. Потом он закрыл лица на фото, оставив только одни глаза.

— Да, интересно. Смотри, времени прошло много, а сходство сохранилось. Ох, как хочется поговорить с тобой, господин Краузе, с глазу на глаз.

— Может быть, его сейчас взять?

— Нив коем случае! Да, кстати, что ты узнал о Коробовой?

— Она к подделке чертежей не причастна. Это дело рук Сорокина. Но он запугал ее и вынудил подать заявление об уходе. Дал ей понять, что если она не уйдет, то с нее удержат за причиненный ущерб большую сумму.

— Значит, попытался замести следы.

— Боялся разоблачения.

— Ясно. Ну как, ты больше не настаиваешь, что Плужников и Краузе — одно и то же лицо?.. — улыбнулся Винокуров.

Мамедов в смущении промолчал.

— Вот видишь, какая птица нам досталась! Сам Краузе! Но мы попробуем его перехитрить. Взять — штука не сложная. А вот незаметно для него самого обезвредить и использовать в наших интересах — это посложней. Попроси капитана Озерова.

— Как дела? — встретил Винокуров Озерова.

— Взяли. Сразу же как только приземлились, — садясь в предложенное кресло, ответил Озеров.

— Обоих?

— Да.

— Что при них?

— Бесшумные пистолеты, яд, взрывчатка, деньги, фальшивые документы, радиопередатчик.

— А письма?

— Шифрованные, для передачи Краузе.