Алексей Кудашев - Ледяной остров

Сухощавый встал и, не говоря ни слова, бесшумно, как кошка, скрылся.

Высокий вернулся к Сорокину с радиопередатчиком и не спеша стал разматывать антенну.

— Мой вам совет, — сказал Сорокин вставая, — никогда не передавайте дважды с одного места.

Не оглядываясь, Сорокин исчез в боковом провале.

Выйдя из расщелины, он постоял несколько минут, прислушиваясь к ночным шорохам. Убедившись, что никого поблизости нет, он торопливо направился к городу. Когда шаги его стихли, из-за куста вышел лейтенант Мамедов и юркнул в расщелину, из которой появился Сорокин.

Мамедов подошел к полуразрушенному помещению, где только что встретились трое. Высокий с наушниками на голове, сидя у передатчика спиной к Мамедову, работал телеграфным ключом. Но вот, кончив передавать, он перешел на прием и стал что-то записывать в блокноте.

Потом он не спеша свернул антенну и спрятал передатчик в стене за камнем. Мамедов дважды подряд свистнул и вышел из-за прикрытия.

— Все в порядке? — шопотом спросил высокий.

— Все в порядке, товарищ капитан, ушел, — также шопотом ответил Мамедов. — А где второй «перемещенный»? — улыбнулся Мамедов.

— Я здесь, — из-за камня, улыбаясь, вышел сухощавый.

Высокий, которого Мамедов назвал капитаном, не спеша направился в Приморск. Следом, на значительном расстоянии, шел Мамедов. Третий разведчик направился в сторону.

Через час к Винокурову пришли оба разведчика, игравшие при встрече с Сорокиным «перемещенных» лиц. Винокуров взял от высокого капитана маленький листок, который ему передал Сорокин, и приложил его к настольной лампочке. На бумаге выступили цифры. Да, Сорокин пытался переслать своим хозяевам цифры плана «Морнефти».

— А вы передали «хозяину» то, что мы приготовили? — спросил Винокуров.

— А то как же! Еще обидится за неаккуратность, — рассмеялся разведчик.

— Небось опять новое задание получили?

— Да уж не без этого. Отдал расшифровать.

Вскоре появился Мамедов.

— Готово, — лейтенант передал Винокурову густо исписанный лист. Капитан долго смотрел на шифровку.

— Большой нахал этот Кларк, — сказал он, наконец, передавая Озерову расшифрованное задание.

— Да-а! — покачал головой Озеров, пробежав глазами написанное. — Ну что ж, выполним, — засмеялся от. — Никак без угроз не может обойтись.

— Выпей еще, Алеша. Кофе со сливками прибавляет бодрости.

— Спасибо, мама. — Алексей Петрович отодвинул от себя пустую чашку. — У меня сегодня бодрости хватит на сто человек! Выспался на славу! — Алексей Петрович, чувствуя под тонкой сорочкой приятную упругость мышц, с напряжением несколько раз согнул и выпрямил руки. Потом он прошел к себе в комнату.

Через полуоткрытую дверь Надежда Ивановна видела, как сын, надев пиджак и поправив галстук, взял стоявшую на столике в рамке фотографию Кирилловой и некоторое время внимательно рассматривал ее. О существовании у Трофимова этого портрета Ольга даже и не подозревала. Алексей Петрович вырезал его из газеты.

Бережно поставив рамку на место, Алексей Петрович вернулся в столовую.

— Ну как, мама, тебе нравится новая квартира? — Алексей Петрович сказал это, напрашиваясь на похвалу.

— Квартира, Алеша, хорошая, да только пустая, — многозначительно улыбнулась мать.

— Как пустая, мама? — не понял Трофимов, оглядывая комнату.

— Вот ты уйдешь на целый день, а то и больше, и я останусь одна. А вернешься, все равно мы только вдвоем на все эти комнаты.

— Я не понимаю, о чем ты, мама? — Алексей Петрович нежно притянул к себе мать, поцеловал.

— А ты, сынок, пойми. Ты ее любишь, она в тебе души не чает, а мучаетесь. «Здравствуйте» да «до свиданья», да в кино или в театр сходите — вот и все. А вы бы жили вместе, и мне бы веселей было. Оля — девушка хорошая. Внучонку или внучке я бы тоже была рада.

Алексей Петрович смутился.

— Ну, мама, я пойду. — Он еще раз поцеловал мать и вышел.

На душе было радостно. «Пойду пешком», — решил он и зашагал по зеркальному асфальту на другую сторону улицы. Все ему казалось интересным в это солнечное утро: и прямые чистые улицы Ледяного острова, и потоки автомашин, шуршавших по асфальту, и люди, спешившие по своим делам, и дворники, поливавшие улицы, и мальчишки на самокатах, мешавшие пешеходам.

— Алексей Петрович! — вдруг услышал он позади себя знакомый голос.

Улыбаясь, к нему шла Ольга.

— Здравствуйте!

— Доброе утро, Оля! — радостно ответил он.

Чтобы не мешать прохожим, они отошли к воротам дома.

— Что вы на меня так смотрите, Алексей Петрович, у меня вид плохой? Это оттого, что я устала.

— Нет, что ты! Вид у тебя, Оля, как всегда, хороший. Ты что, ночь работала?

— Да, была на Северной площади. Вчера в шестую батарею начали нагнетать наш расщепитель глин, и мне хотелось проследить за поведением нефтяных и нагнетательных скважин.

— Ну и что?

— Кажется, хорошо получается. По всем данным, прекратилось выделение из нефти свободного газа в самом пласте.

— Ну, поздравляю тебя! Теперь нефть пойдет. Надо будет режим всех месторождений пересмотреть. Идем, я тебя провожу. Не возражаешь? — Трофимов улыбнулся Ольге, беря ее под руку. — Какой день хороший, Оля.

— Очень. — Ольга, улыбаясь, чуть прижала локтем руку Трофимова.

Так шли они некоторое время молча. Трофимов сбоку наблюдал за выражением лица девушки. Постепенно улыбка сошла с лица Ольги. Она задумчиво смотрела себе под ноги. Потом тихим голосом сказала, не поворачивая головы:

— Знаете что, Алексей Петрович? Таня с Зарубиным приглашают нас в воскресенье на свадьбу…

— На какую свадьбу? — не сразу понял Трофимов.

— На свою, конечно. Пойдем?

— Обязательно, Оленька! Только мы-то с тобой как же?.. — Трофимов умолк.

— Что мы? — Ольга больше по тону, чем по смыслу слов, догадываясь, что хотел сказать Трофимов, крепче прижала его руку.

— Я бы хотел, чтобы наша с тобой свадьба была раньше, — твердо сказал Алексей, повернувшись к Ольге.

Лицо девушки вспыхнуло, она опустила глаза. Трофимов крепче сжал локоть Ольги, словно боясь, что она может повернуться и уйти. Смущенный молчанием Кирилловой, он, не отдавая себе отчета, пробормотал:

— Оля, мама, будет очень рада.

Ольга улыбнулась Трофимову и немного кокетливо, но нежно спросила:

— Только мама?

— Нет, Оленька дорогая! Не могу я без тебя… Ты же знаешь, как я тебя люблю…

— Алексей Петрович, дорогой! — прошептала Ольга.

— Ты согласна?

Закусив губу, Ольга трижды кивнула.

— Ты сегодня вечером зайдешь к нам? Да? Тогда до вечера, Оленька.

В управлении треста Трофимов попросил сводку суточной добычи. Итоги по тресту были обнадеживающие. Суточный план был выполнен на сто три процента, но отдельные промыслы еще отставали. По Северной площади против плана шесть тысяч тонн стояла цифра «6 500». «Вот здорово! — подумал главный инженер. — Значит, действует расщепитель глин». Но, странное дело, в графе «газовый фактор» стояла цифра большая, чем накануне. Ольга говорила, что газовый фактор снизился, а тут какая-то чепуха. Алексей Петрович вызвал начальника производственно-технического отдела Щербакова.