Лайон де Камп - Единорог Эвдорика [сборник litres]

– Ее знания поразительны. У моих коллег даже есть поговорка: если хочешь узнать нечто совершенно бесполезное, и что, казалось бы, никто знать не может – к примеру, что ел на завтрак граф Холмер в тот день, когда ему отрубили голову – спроси у Сванхаллы. Я дам тебе письмо для нее. Сам я с ней уже много лет не вижусь – побаиваюсь ее острого языка.

– Так ты, значит, рыцарь теперь? – спросила Сванхалла, сидя напротив Эвдорика в полумраке своей хижины. – Но вроде бы не от избытка храбрости, хо-хо! Просто ловко воспользовался подвалившей удачей, верно? Слыхала я историю, как ты вышиб дух из того патенского дракона – выпалил в него из сериканской громовой трубки, промахнулся, и со страху сиганул в кусты, а Жилло случайно поджег мешок с огненным порошком как раз тогда, когда дракон через него прыгнул.

Проклиная про себя длинный язык Жилло, Эвдорик сдержался.

– Будь я даже вдвое храбрее и втрое искуснее в обращении с громовым оружием, мадам, это все равно не спасло бы нас, не отвернись от нас удача. Дракон проглотил бы нас, как мух. Но давайте к делу. Лысониус говорил, что вы можете посоветовать мне, как изловить единорога в Брикене.

– Могу, если совет себя окупит.

– Сколько?

Поторговавшись, Эвдорик и Сванхалла сошлись на шестидесяти марках: половину сразу, и половину после поимки единорога. Эвдорик отсчитал деньги.

– Во-первых, – начала гессельбурнская колдунья, – тебе следует найти девственницу лет пятнадцати. Если верны дошедшие до меня слухи о том, как поработали в Ардуэне ты и твои похотливые братья…

– Мадам! Вот уже год, как я не знал близко никого из местных девушек…

– Да, да, знаю. Когда зуд становится непереносимым, ты отправляешься к шлюхам в Кромниц. Тебе уже давно следовало быть респектабельным отцом семейства, и теперь девушки считают тебя хладнокровным соблазнителем. Причем они не очень ошибаются, потому что, любя женщин, золото ты любишь еще больше.

– Не стоит об этом, – сказал Эвдорик. – Кстати, я жду совета об охоте, а не в любовных делах.

– Хе! Так вот, твой брат Олф пожинает среди девушек Ардуэна богатый урожай. Впрочем, я не очень-то виню парня. Он красив, да и многие крестьянские девушки надеются заарканить дворянина, подманив его своими прелестями. Они надеются стать если и не законной женой, то хотя бы богатой содержанкой. Вот они и бегают следом, восклицая: «Возьми меня, прекрасный сэр!» В какое развратное и упадочное время мы живем!

– Раз уж вы так много знаете о делах в Ардуэне, то кто там еще остался девственницей?

– Чтобы это узнать, я должна посоветоваться со своей приятельницей. – Сванхалла подробно описала ему, как следует ловить зверя, и под конец добавила: – Приходи завтра с утра. А пока зайди к Фроцу-веревочнику и закажи у него сеть, и потолкуй с Карлвагом-тележником насчет клетки на колесах. И проследи, чтобы их сделали покрепче, иначе тебе повезет меньше, чем тогда с драконом!

Когда Эвдорик вернулся в хижину Сванхаллы, он застал ее за разговором с летучей мышью размером с орла. Мышь-переросток висела вниз головой на стропилах среди копченых окороков, сеток с луком и прочей снеди. Когда Эвдорик шарахнулся к двери, старуха захихикала.

– Не бойся Нигмалкин, отважный и могучий герой! Она самый симпатичный маленький демон во всем королевстве. К тому же она поведала мне то, что ты так жаждешь узнать.

– И что же?

– А то, что во всем Ардуэне есть только одна подходящая девица. Правда, есть и другие девственницы, но они не годятся. Крессета, дочь Олмунда, больна и лежит при смерти. У Греды, дочери Пера, отец религиозный фанатик и глаз с нее не спускает, и так далее.

– Но кто же тогда подходит?

– Бертруда, дочь Ульфреда Неумытого.

– О, боги! Она ведь пошла в папашу, и с подветренной стороны ее можно учуять за полмили. И это лучшее, что ты можешь предложить, Сванхалла?

– Что есть, то есть. Не хочешь – не бери. В конце концов, гордый и отважный искатель приключений вроде тебя не должен обращать внимания на легкий посторонний запах, не так ли?

Эвдорик вздохнул.

– Что ж, буду себе внушать, что я снова в патенской тюрьме. Там воняло еще сильнее.

Бертруду, дочь Ульфреда Неумытого, можно было бы, если вымыть, назвать красивой девушкой, а то и красавицей. Ульфреду Неумытому прорицатель однажды нагадал, что он умрет от простуды после умывания. С тех пор Ульфред полностью исключил все внешние контакты с водой, а его дочь приобрела сходные привычки.

Эвдорик поехал в Брикенскую пущу, объезжая Ардуэн стороной. Он избегал владений своего старого недруга, барона Райнмара Хессельского, а заодно старался ехать с наветренной стороны от Бертруды.

Кроме нее с Эвдориком отправился младший брат Жилло, работник с фермы по имени Теовик Годмарсон – помогать в тяжелой работе. Жилло ехал следом, правя клеткой на колесах. Эвдорик оставил Жилло с клеткой на опушке леса, в глубь которого не вела ни одна достаточно широкая дорога.

После дня поисков, во время которых приходилось двигаться осторожно, чтобы не проглядеть почти невидимую паутину гигантских пауков, Эвдорик выбрал подходящую поляну. На ней рос гигантский бук, имевший вблизи земли достаточно веток, что позволяло легко на него вскарабкаться. К тому же поляна находилась недалеко от притока Лупы, на берегу которой они и разбили лагерь.

Остаток дня ушел на то, чтобы развесить сеть, цепляя ее на скользящие петли за ветви бука и двух других ближайших деревьев. Рывок спусковой веревки обрушивал сеть на поляну, а свинцовые грузы по краям сети гарантировали, что зверь из-под нее не выберется. Сеть была тяжелой, а день жарким, и, завершив работу, Эвдорик и Теовик стали мокрыми от пота. Они рухнули на землю и лежали, тяжело дыша и прислушиваясь к жужжанию и стрекоту насекомых.

– Я не прочь искупаться, – сказал Эвдорик. – Ты тоже, Теовик? Бертруда, если пройдешь немного ниже по течению, то найдешь заливчик, где сможешь спокойно поплескаться. Тебя это не погубит.

– Мне? Купаться? Эта привычка вредна для здоровья. Можно простудиться и умереть.

Ночью Эвдорик слышал рев единорога. Наутро он велел Бертруде сесть под дерево, а сам с Теовиком влез на него и принялся ждать. Вглядываясь в просветы между бронзово-зелеными листьями, Эвдорик держал веревку, освобождающую сеть. Бертруда привычно отмахивалась от облака мух, сопровождающих ее постоянным эскортом.

Появившийся после обеда единорог не очень-то походил на изящные существа – нечто вроде гибрида лошади и газели, – изображенные на гобеленах в императорском дворце. Телом и конечностями он напоминал быка шести футов в холке, а огромная щетинистая голова придавала ему сходство с гигантским кабаном. Над глазами из его лба торчал длинный рог.