Михаил Любовской - Спираль Миров.Трилогия

Нарейса откровенно скучала. Прохаживаясь по фойе, нервировала дедушку вахтёра всеми выдающимися частями тела. Два солдатика у входа, кося глазами на подозрительный объект, пытались старательно нести службу. В конце концов дед не выдержал и тихонько отозвал меня в свою стеклянную конуру:

— Сынок, твоя девка, штоля?

— Моя, отец, — я горестно вздохнул, изображая вселенскую грусть.

— Ты бы эта…послал её куды погулять. Совсем солдатиков с ума свела. Скоро шеи на посту посвёртывають. А как начальство нагрянеть? Понимашь, какая конфузия выйдеть?

— Не могу я её послать.

— Не слухаеца?

— Она подполковник, а я чуть выше сержанта.

— Да-а-а, совсем бабы власть взяли. Вот помница я своей Нюське как гаркну…

Интересные воспоминания из жизни вахтёров прервал куратор Меркулова. Он стремительно спустился по лестнице и направился прямо ко мне.

— Кто эта женщина? Почему с оружием на режимном объекте?

— Добрый день, Александр, — проявил я правила элементарной вежливости.

— Добрый. С утра был. Вы не ответили на вопрос.

— Моя жена, подполковник, можно сказать, НКВД, Мирошникова Анастасия. Здесь находится по долгу службы.

— Ой, паря, ещё и жена, — дед жалел меня как окончательно пропащего человека.

— Почему я не в курсе?

— У Сидорова спрашивайте, это он нас сюда привёл.

Куратор дёрнул трубку телефона, словно хотел вырвать с корнем, набрал две цифры:

— Самохин у аппарата. Товарищ лейтенант, почему не доложили о прибытии гостей? — бубнящий звук оперативно разъяснил ситуацию. — Хорошо. Пришли вниз Турецкую, надо гостя ознакомить с объектом.

Довольно быстро появилась девушка в военной форме, они пошептались с Самохиным и Нарейсу повели наверх. Куратор потёр красные глаза, недосыпает скорее всего, посмотрел на часовых, потерявших всякий интерес к опустевшему фойе:

— Сергей, идёмте в кабинет, ноги гудят жутко — с раннего утра бегаю туда-сюда, а народ всё прибывает и прибывает.

Помещение Самохину выделили первое попавшееся, судя по шкафам с научно-технической литературой, развешанным плакатам с графиками и разрезами механизмов. Стандартный портрет Вождя над канцелярским столом внимательно взирал на всех входящих.

— Чаю будете? — куратор полез в тумбочку, вытащил комплект из примуса, чайника и квадратной жестяной банки. — Незадача, однако, заварка кончилась. У кого есть? Сидорова встряхнуть что ли?

— Выбирайте. Этот обычный чёрный, этот с бергамотом, — я подвинул стограммовые пачки к чайнику.

— Откуда? — он глянул за стол, надеясь увидеть какую-нибудь сумку или мешок.

— От цейлонских товарищей.

— Не знаю таких.

— Шри-Ланка. Остров в Индийском океане.

— Вы случаем не фокусник? Зайца вытаскивать не будете?

— Нет. Поберегу нервы невинного животного.

Десять минут и по комнате поплыл своеобразный аромат английского продукта. Самохин принюхался, осторожно попробовал обжигающий тёмно-коричневый напиток:

— Крепкий. Получше грузинского будет. Сергей, почему ваша страна не оказывает нам помощь? Вы уже прошли через это, знаете что, где и как. В конце концов — мы же славяне.

— Переход работает всего пару дней. Слишком малый срок для принятия каких либо решений, да и не делается это наспех, с кондачка. Ещё неизвестно к какому соглашению придёт начальство, но думаю договорятся. О целях нашего появления говорить не буду. Мне никто не запрещал, ничего подписывать не давал, но режим секретности соблюдать надо. Сами понимаете, где знают двое, знает и свинья.

— Я и не спрашиваю. Моя обязанность — опекать Меркулова. К чему лишняя головная боль? Любопытно конечно, не без этого. Вот смотрю на вас, а принять умом не могу, что существуют другие миры, другой Советский Союз, — он тут же поправился. — Бывший Союз. Андрей Никонович частенько рассказывал о своей жизни, о стране. Страшные вещи говорил. Я ему посоветовал многое держать при себе, чревато, знаете ли. Упоминал и о вас, уважительно и вместе с тем с некоей долей осуждения. Вроде вы где-то у нас наследили изрядно, с большой кровью. Правда?

— Преувеличил старик. Какая там кровь, ни одной капли не упало. Просто с некоторыми гражданами, их сейчас называют двурушниками и предателями, мы с женой, не нашли общего языка. Товарищ нарком НКВД посчитал нужным тему закрыть и больше к ней не возвращаться.

Помолчали. Самохин прихлёбывал чай маленькими глотками вприкуску с колотым сахаром. Усталые морщинки бороздили молодое лицо, бледное от недосыпа. Короткая щетина покрывала щёки и подбородок — не успел побриться или некогда. Он тоже разглядывал меня, иногда двигая бровями, уголками губ, словно составлял общий портрет, соглашаясь и споря с самим собой.

— Поделитесь окончательными выводами?

— О чём? — пальцы, обхватившие стакан, слегка дрогнули.

— Вы пытаетесь по внешним признакам угадать мой характер, род деятельности, возможно возраст. Составляете словесное описание. Я правильно понял?

— Верно. Тренируюсь в определении психотипа различных людей. Собираюсь после войны поступать на курсы следователей.

— И как успехи?

— Меня сбивает с толку ваше лицо. Вы вообще эмоции испытываете? Человек может быть сдержан до определённого момента, ну а потом обязательно что-нибудь да прорвётся — подрагивания век, игра мускулов, изменение размера зрачков и так далее. Вы же ведёте себя как…как…

— Сфинкс.

— В точку. Каменное лицо, немигающий взгляд. Не хватает одного — ощущения мудрости прожитых веков.

— Есть такой недостаток. Предлагаю встретиться лет через пятьсот.

— Обязательно, если врачи изобретут пилюли для продления жизни.

Телефон на столе коротко звякнул три раза:

— Важный звонок, — куратор поднял палец, призывая соблюдать тишину. — Самохин…Москва? Давай, соединяй…Старший лейтенант госбезопасности Самохин…Так точно. Лейтенант Сидоров доставил полчаса назад…Здесь, в моём кабинете…Есть, — куратор подал мне трубку, беззвучно произнеся, — Нарком Берия.

— Сфинкс у аппарата, — я подмигнул опешившему старлею.

— Добрый день…хотя какой он к чёрту добрый. Вы срочно нужны здесь.

— Что-то серьёзное?

— Не по телефону. Прибудете в N-скую часть к месту дислокации техники. В штабе найдёте капитана Кайгородова. Через сколько времени вас ждать?

— Пять-десять минут, максимум пятнадцать. Я буду с супругой.

— Амазонка?

— Она самая.

— До встречи, товарищ Сфинкс.

— И почему я не удивлён? — Самохин аккуратно вернул трубку на место. — Лаврентий Павлович только подтвердил моё мнение. Я позвоню, вашу жену сейчас найдут.

— Не стоит, она уже идёт сюда.

Провожатый от наркома ждал нас на втором этаже штаба. Представился, сухо произнёс, глядя недовольно на Нарейсу: