Эмили Сувада - Этот разрушительный элемент [litres]

Анна переводит пристальный взгляд с меня на Коула, а затем раздраженно вздыхает и вновь поворачивается к пульту управления «Комоксом».

– Хорошо, но, когда мы окажемся в лаборатории, подключенные кабелями к генкиту, из-за того, что она нас затащила туда, не говори, что я тебя не предупреждала.

«Комокс» кренится и сворачивает на юг. Мы проносимся над холмистыми, укрытыми лесом скалами Блэк-Хилс вслед за бледной полосой шоссе. В ярких лучах солнца, сияющего на безоблачном небе, кратеры и выжженные круги от атак «Картакса» выглядят так же ужасно, как шрамы на груди Коула. Зиана или ее клонированное тело неподвижно лежит на полу, не подавая признаков жизни. Нет никаких намеков, что она скоро очнется, лишь случайные подергивания мышц и медленное ровное дыхание. Не понимаю, зачем Зиа понадобилась Агнес, как и то, что она собирается делать дальше.

Агнес сказала, что собирается контролировать ход войны, в том числе и для того, чтобы добиться ее окончания. Что планирует выстроить новый, более сильный мир. Вот только мир, построенный на фундаменте из манипуляций и насилия, никогда не станет лучше, чем этот.

Когда мы приближаемся к хижине, «Комокс» замедляется и снижается. Почувствовав это, Коул встает на ноги и выглядывает в окно.

– Кто-то забрал джип, – говорит он. – И сейчас едет к шоссе по дорожке.

– Может, это Агнес? – спрашиваю я. Увидев Зиану, она поняла, что мы побывали в хижине, и могла вернуться сюда, чтобы забрать документы.

– Сканер «Комокса» не смог определить, кто за рулем, – кричит в ответ Анна. – Кажется, в машине лишь один человек… и не очень крупный.

– Да, она невысокая, – подтверждаю я, чувствуя, как желудок сжимается.

– Я попытаюсь приземлиться на дороге, чтобы отрезать путь к шоссе, – дергая рычаги управления, говорит она.

«Комокс» резко кренится, а гул двигателей усиливается.

– Правда, я не знаю, как это делается, – продолжает Анна, – так что вам лучше держаться крепче.

Коул хватается за сетку на потолке, когда мы снижаемся, едва касаясь деревьев. Черный джип несется вверх по склону холма от хижины, разбрызгивая гравий на поворотах. Мы опускаемся посреди грунтовой дороги. Джип съезжает на обочину, пытаясь объехать нас, но там не так много места, так что бежать некуда.

Анна выпрыгивает из кресла пилота и хлопает по кнопке рядом с дверьми «Комокса», чтобы открыть их, а затем поднимает лицо к потолку.

– Проклятье. Как же я скучаю по своей чертовой винтовке.

Рев двигателя джипа усиливается, когда машина утыкается задним бампером в дерево, а затем устремляется вперед. Водитель явно пытается развернуться, чтобы уехать обратно к хижине.

Коул выпрыгивает из «Комокса», и его глаза стекленеют.

– Можно попробовать отправить команду остановить джип, но моя панель сбоит.

– Дай мне коды доступа… – начинает Анна, но тут же замолкает, потому что джип внезапно останавливается, его двигатель глохнет, а задние фары затухают. – Это ты сделала? – повернувшись ко мне, спрашивает она.

Я в ответ качаю головой. Водительская дверь распахивается, и из нее выходит худенькая, невысокая девушка, которая с широко открытыми глазами смотрит на Коула и Анну. Судя по ее взгляду, она не может поверить, что действительно видит их. А Коул и Анна точно так же смотрят на нее.

Это Зиана.

Агнес шагает ко мне через лабораторию, а «Скорпион» следует за ней по лабораторному столу. Его металлические лапки щелкают по кусочкам битого стекла, а лазерный глаз нацелен на меня. Обугленная дыра в бетонной стене пропускает косые лучи дневного света и крики толпы, собравшейся в атриуме. Седые волосы Агнес заплетены в косу, а глаза неотрывно смотрят на меня.

И внезапно перед глазами встает картинка, как она сидит в подвале хижины. Это одно из немногих воспоминаний Катарины, которые остались у меня. Видимо, Агнес очень важна для нее. Но что она забыла здесь, в лаборатории Регины? Почему угрожает мне?

– Агнес, – настороженно говорю я. – Что ты здесь делаешь?

– Я так долго ждала тебя. – Она бросает взгляд на «Скорпиона», и его лазерный луч превращается в сетку, которая скользит по мне с головы до ног. – Не волнуйся, он не нападет без моего приказа. Этот малыш уже давно стал моим компаньоном. И довольно хорошо себя ведет.

Она протягивает руку к «Скорпиону», и тот, подобравшись ближе, прижимается к ее пальцам. Это не просто робот, напоминаю я себе. Тела «Скорпионов» создавались с использованием нервных волокон. Они могут думать и обучаться. И именно поэтому так опасны.

– Как ты сюда попала? – спрашиваю я.

Агнес повезло, что рядом нет Мато, ведь в их последнюю встречу она выстрелила ему в грудь. И теперь она стоит посреди лаборатории Регины, хотя ее никто сюда не звал, а «Скорпион» целится в меня кончиком своего хвоста. Мато не стеснялся использовать «Косу» и при меньшей угрозе. Но если этот «малыш» действительно принадлежит Агнес, то из-за ее смерти он может слететь с катушек, а я понятия не имею, как его уничтожить.

– Я всегда придерживалась одного правила при строительстве, – говорит она, а затем поворачивает голову и смотрит сквозь дыру в стене на изогнутые бетонные стены атриума. – Не стройте тюрьму, из которой нельзя сбежать, или бункер, в который нельзя пробраться.

Я хмурюсь:

– То есть это ты создала Энтропию?

– В каком-то смысле, да, – подтверждает она, и вокруг ее глаз собираются морщинки от улыбки. – Именно я контролировала проектирование и строительство этого места, как и всех остальных бункеров. Я построила их так же, как и сам «Картакс». А теперь пришла сюда, чтобы помочь тебе их уничтожить.

И вдруг меня осеняет.

– Ты Гадюка. И раньше управляла «Картаксом».

Это не вопрос, потому что только так можно объяснить все произошедшее. Как она пробралась в эту лабораторию. Как смогла подключиться к панели Анны по время протокола «Всемирного потопа». То, что рядом с ней «Скорпион». Я выросла, слушая обрывки сплетен и рассказов о жестокости Гадюки. Она не раз переходила черту, чтобы заставить ученых работать над вакциной.

Мой взгляд останавливается на запекшейся крови на моих же руках, а перед глазами вспыхивает исказившееся от страха лицо Леобена, после того, как он понял, что я собираюсь с ним сделать. Так что я по себе знаю, на что толкает желание поскорее закончить кусок кода, который, по твоему мнению, способен спасти мир. И если задуматься об этом, все кажется вполне разумным. Но это не означает, что это правильно.

– Мне никогда не нравилось это прозвище, – говорит Агнес. – Но ты права, раньше я управляла «Картаксом». Мы даже встречались когда-то. Однажды я посетила лабораторию проекта «Заратустра», чтобы посмотреть на тебя и других детей. Но, думаю, в отличие от меня ты не помнишь этого, ведь была еще ребенком, а я выглядела немного по-другому. Я наблюдала, как ты растешь и превращаешься в прекрасного кодировщика, каким являешься сейчас. Следила, как ты создавала «Панацею» на основе работ Лаклана и своих собственных. Я знаю, что ты планируешь отправить ее на все панели в мире, и, думаю, осознаешь, что код необходимо контролировать. Но ты слишком молода для такой ноши.