Песах Амнуэль - Млечный Путь, 2016 № 02 (17)

Но Льюис ляпнул глупость. Его слова не имеют значения, их можно просто забыть, спрятать в подвале, слепить из них человека и поставить его за занавеской вместе с остальными человеками. Пусть стоит, жалко, что ли? Ли знает, что его разум — велик и силен, он вместит в себя все.

Вместит в себя все.

Вместит.

Да.

Отдышавшись, он чувствует себя спокойнее, идет, медленнее переставляя стопы. Бежать больше незачем, а до дома далеко, подошвы кроссовок сотрутся от беготни. Можно поймать такси или доехать на автобусе. Вот как раз остановка рядом с ресторанчиком, китайским или японским. Низкое здание из мертвенно-бледного камня под покатой крышей, буйно-алые орнаменты, висюльки и качающиеся гирлянды фонариков выглядят на нем неуместно, как нарядные бусы на вылинявшем, без кровинки трупе, лежащем в гробу. На боку горит кислотно-желтая надпись. Иероглифы, складывающиеся в название.

Они кажутся Ли знакомыми.

«統合失調症».

Он не знает языка, но все равно останавливается и пытается прочесть, угадать, что это значит.

«統合失調症».

Он читает.

«統合失調症».

Значение, смысл ускользают от него, просачиваются сквозь ресницы, и меж пальцев не удержать.

А затем из-за занавески выходит человек, у которого нет лица.

Тот, кто все это время разговаривал с ним противным голоском.

И он расшифровывает иероглифы:

— Seishin-bunretsu-byo, — произносит он медленно. — «Раскол разума».

И еще:

— Статья из Википедии, которую ты читал. Страшно было, и ты решил разузнать. Потом решил забыть. Теперь решил вспомнить. Я же говорил, что у тебя прекрасная память.

И еще:

— Дофаминовая гипотеза. Кайф, который ты ловишь. Самостимуляция галлюцинаций и видений. Ты смакуешь эти ощущения, испытывая удовольствие. Лелеешь свою идею-фикс. Постепенно наслаждение твоему мозгу приносит сам процесс. Разрушаться — больно, но ведь и приятно…Ты зациклен на фиксидее, пока мир разрушается. Мир разрушается — больно. Сбегаешь от него — приятно. Хочется повторять снова и снова. Как крыса, преследующая свой хвост…Что у тебя на хвосте?

Ли бежит домой, не дожидаясь автобуса.

2

ЛИ: Я всегда спорю с объективной реальностью. Я ставлю ее существование под сомнение. Возможно, однажды я докажу, что никакой реальности вообще не существует, и все вокруг нас — просто пузыри на воде. Матрица, которая мне снится.

КРИС: Если ты начнешь это доказывать, тебя упрячут в сумасшедший дом. Запрут среди мягких стен в смирительной рубашке. Брось свои игры разума, пока не доигрался.

3

Дом, милый дом, пустой и вымороженный. Дом, который — не дом.

В нем нет голосов.

В каком-то смысле это хорошо. Нет, это хорошо в любом смысле, зачем ему голоса, ведь большинство людей — идиоты. Чужие, посторонние, неинтересные и ненужные, готовые в любую секунду сжевать его и переварить, сделав частью серой аморфной массы, абстрактным символом, потерянным в общей сумме. Он бы думал по шаблону, смеялся бы по трафарету, и существовал бы под копирку, его разум сплющился бы, и часы бы остановились, те самые часы, на поверхности которых еще теплится касание звездного света из волшебного красочного мира, да-да, те самые часы, он слышит их, они тикают, тикают…

Длинная, вытянутая в пространстве фигура. Тонкие веточки-кисти торчат из широких рукавов полосатого свитера, пахнущего стиральным порошком. Челка падает на лоб, прикрывая золотисто-янтарные глаза. Капризный изгиб мягких губ, влажно поблескивающих от слюны.

Она здесь. Господи…

Облегчение такое, будто вечность в аду заменили десятью сутками общественно-полезных работ, и Ли смеется:

— Как хорошо, что ты пришла! Как ты попала в дом?

Она улыбается и не смотрит на него, словно находится здесь одна. Кажется, она даже не заметила, как он появился.

— Крис, — зовет он тихонечко. — Ты меня слышишь?

Она скрещивает руки на по-мальчишески плоской груди, прислоняется к стене, поднимает взгляд к потолку и напевает себе под нос что-то легкое и беззаботное.

— Ты слышишь меня? — повторяет Ли встревоженно.

Она по-прежнему его не замечает.

— Крис?

Страх нарастает, словно поднятая штормом волна на горизонте, она еще кажется небольшой, но ты уже знаешь, что это — стена ледяной воды высотой в несколько миль, и она накроет тебя целиком.

— Почему ты никогда не ешь? — спрашивает Ли.

Она продолжает негромко напевать, не замечая его, и плотину прорывает.

— Почему ты не ешь? Почему ты не пьешь?

— Ты можешь употреблять еду и питье? Если в коробке шесть кусков пиццы, и я дам тебе один, их останется пять, верно? Если на столе стоят две бутылки колы, и я выпью одну, а ты выпьешь вторую, то колы не останется? Простейшая математика, для пятилеток, ответь мне.

— Почему ты молчишь?

— Почему на тебе всегда один и тот же свитер?

— Почему ты всегда одинаково одета?

— Ты можешь объяснить, в чем дело? У тебя просто нет других вещей? Я давно догадался, что ты из бедной семьи… Тебе больше нечего носить, да? Поэтому твой свитер всегда пахнет порошком, ты его постоянно стираешь, да? Твоя мама его стирает? Я ведь правильно понимаю? Скажи, что я все понял правильно. Почему ты на меня не смотришь? Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты делаешь вид, что рядом никого нет!

Рядом никого нет…

Крис нет рядом утром, потому что она ушла ночью домой, не попрощавшись.

Спокойно, логика все объяснит и расставит по местам, словно шахматные фигурки перед началом партии.

Бедная семья, строгая диета, уходит, не попрощавшись, чтобы меня не будить, учится в другой школе …

Все элементарно, понятно и объяснимо, пусть она только подтвердит.

— Крис!!! — орет Ли что есть мочи и пытается ухватить ее за плечи, чтобы встряхнуть.

Полосатый свитер оказывается у противоположной стены, в руках Ли — пустота.

Волна уже близко.

4

Воздух пахнет йодом отчетливо и ясно.

Море — живое, оно плещется, колеблется, продавливается под нажимом ветра, море шевелится и дышит.

Оно дышит угрозой.

Горизонт почти скрыт за свинцовой непроглядной стеной.

Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три… Детская невинная игра.

Что случится на четвертый раз, когда море взволнуется, поднявшись до неба?

Но время еще есть, часы пока натикали недостаточно, поэтому он срывается с места и бежит на поиски доказательства, обоснования концепции «возможных миров».

Теория «творцов истины» исследует взаимоотношения между тем, что существует в реальности, и тем, что является правдой.

Философия и логика не должны его подвести.

Он бежит наверх, на второй этаж, в свою спальню, к шкафу, к нижней полке, на которой лежит то, что он не показывает никому.

В какой-то момент ему кажется, что ступенек на лестнице — больше обычного.