Джеймс Ганн - Бессмертные [сборник litres]

– Так, так, так, – весело прощебетал Малачи, будто извлекая легкую клавесинную мелодию из струны, настроенной на погребальную песнь. – Раз уж мы все тут собрались, надеюсь, вы не сделаете ту же ошибку, что и мой друг, истекающий кровью на восхитительных ножках мисс Гастингс. Положение у него, конечно, завидное, но Ренд, увы, не в состоянии его оценить.

Безо всякой причины силы, тянувшие в противоположные стороны фортепианную струну, разжали руки, и струна свернулась в узел.

– Джорджия! – прерывающимся голосом сказал президент. – Что ты вбила себе в голову?

– Только то, что туда вложила моя наследственность, – ответила девушка. – Что поделать, если я мутант.

Она поспешно склонила темную головку над белокурой головой, лежащей на ее коленях.

– Я как раз спрашивал этих… э-э… мутантов, – вставил Малачи, – слышали ли они историю о подкидыше эльфов.

– При чем она тут? – осведомился Орел.

– Ах, – улыбнулся Малачи, – первый умный вопрос, прозвучавший в этой комнате до сего момента. Прежде чем я на него отвечу, позвольте вкратце описать общую ситуацию. Ее, если я прав, присутствующие здесь лица не создали, а получили по наследству.

Орел кивнул.

– Начнем с того, что ситуация возмутительная, – продолжал Малачи. – Завершиться она может только вырождением и нищетой – экономической и умственной. Она уже привела к тому, что Новую Землю закрыли на карантин на сорок-пятьдесят лет.

Президент Гастингс, очнувшись от эмоционального потрясения, быстро и четко произнес:

– Признаю, это отчаянный шаг.

– Что мы сейчас имеем: вооруженная борьба, подпольные движения, разведчики и контрразведчики, заговоры и контрзаговоры. Тем временем то главное, ради чего стоит жить, не продвигается, пока стороны борются за выживание. Обе стороны! – подчеркнул Малачи, пригвоздив мутантов суровым взглядом.

Джорджия подняла глаза на своих бандитов. Они едва заметно пожали плечами, и девушка перевела взор на Малачи.

– Идеальным решением вашей проблемы, – сказал Малачи, все еще глядя на мутантов, – будет устранение угроз вашему существованию и ограничений, которые мешают вам работать.

Джорджия молча кивнула.

– А для вашей проблемы, – продолжал Малачи, обращаясь к стороне президента, – идеальное решение состоит вовсе не в уничтожении мутантов, как вам сперва могло бы показаться.

– Почему это? – язвительно спросил Орел.

Малачи горестно покачал головой.

– Я разочарован. У меня было ощущение, что мы с вами близки по убеждениям. Нет, ликвидация мутантов нанесет непоправимый вред интеллектуальному потенциалу Новой Земли, на восстановление потребуются долгие века. Вашим идеальным решением будет ассимиляция мутантов.

– Именно! – согласился президент Гастингс. Затем его лицо вдруг омрачилось. – Только, боюсь, такое невозможно. Мы никогда не сможем побороть глубоко укоренившееся в людях предубеждение. Оно чересчур сильное, застарелое. Контрмеры, на которые мы намекали, – он с вызовом посмотрел на мутантов, – но так и не предприняли, подразумевали только успокоение жажды крови и первобытного страха, охвативших общество.

– Думаю, вы успели заметить, – мягко сказал Малачи, – что с сегодняшнего утра настроения поменялись.

После этих слов убийственные взгляды восьми пар горящих глаз вперились в Малачи. Страховщик выдержал их с завидной невозмутимостью, граничащей, пожалуй, даже с беспечностью.

– Вы, – произнес он, указав пальцем на мутантов, – явились сюда затем, чтобы уничтожить меня за разглашение сведений, от которых, как вы думали, зависит ваша жизнь. А вы, – продолжил он, обернувшись к группе президента, – пришли выяснить, откуда у меня информация, и заодно проверить, не скрываю ли я еще что-нибудь. Так вот, вы все ошибаетесь. Мне ничего не известно. Я просто знаю людей, – мягко закончил Малачи, и восемь горящих взоров разом погасли.

Выдержав достаточно долгую паузу, Малачи откашлялся.

– Я просмотрел в истории раннего переселения Новой Земли данные о корабле, который с наибольшей вероятностью связан с этим делом. Вообще-то кораблей было четыре, и каждый из них мог попасть в космосе в зону невыясненной радиоактивности. Такое, кстати, случается довольно часто. Мы и сами угодили в нее на пути сюда.

– Хотите сказать, что история мутаций – миф? – с жаром воскликнула Джорджия.

– Я такого не говорил, – заметил Малачи. – Это сказали вы. Впрочем, раз уж вы начали сами, то, пожалуй, так оно и есть. Ваш «безошибочный» тест на наличие мутаций из той же серии, что и проверка, которую устраивают ваши оппоненты. Измерение уровня интеллекта.

Щеки Джорджии вспыхнули.

– Возможно, ваши методы точнее определяют умственные способности, однако существенное обстоятельство заключается в том, что между мутантом и человеком нет больших отличий. Качества у вас одинаковые, только развиты в разной степени. К тому же вы упустили из виду, что среди людей всегда было определенное число необычайно умных индивидуумов.

– Но так много – никогда, – возразила Джорджия, – и до такой степени умных – тоже.

– Вопрос эволюции, милочка, – усмехнулся Малачи. – Интеллект притягивает интеллект в общем и целом. Согласно статистике, число гениев выросло по всей галактике. Как, впрочем, и число умственно отсталых, – печально добавил он. – Этот фактор вкупе с тем обстоятельством, что наиболее умные стремятся уехать на другие планеты, и ввел в заблуждение вас и ваших единомышленников.

– А как же инстинктивная ненависть людей? – вмешался Орел.

– На этот вопрос ответ уже дан: закоренелое предубеждение против сверхумных. Ну и сами понимаете, толпа обычно ставит неправильные диагнозы, так ведь?

Орел нехотя кивнул.

– История мутантов, вероятно, началась с чьей-то фантазии, – задумчиво произнес Малачи. – Затем о ней стало известно в обществе, люди запротестовали – скорее всего, инстинктивно, как вы говорите, – и сделали так называемых «других» изгоями. Далее сработала психология изгоев; фантазия превратилась в культ, культ – в религию. Но давайте вернемся к моей маленькой статье в «Известиях». Надеюсь, реакцию вы уже заметили?

Президент кивнул.

– Если в ней причина того, что происходит с самого утра. На улицах необычно тихо. Минимум беспорядков. Не припомню такого затишья с начала моего первого президентского срока. Нас это взволновало.

– А не должно было, – сухо сказал Малачи. – Все сидят по домам и изучают свою генеалогию.

– Не представляю, чего вы добиваетесь. Наводите тень на плетень… – буркнул Орел.

До президента дошло быстрее.

– Я понял. Все…

– Конечно, не все, – сделал оговорку Малачи, – но каждый ребенок третьего поколения на Новой Земле может отследить свою родословную до «Мэйфлауэра» – одного из первых кораблей, достигших этой планеты.