Гарри Гаррисон - Мир смерти. Планета проклятых

– Ну… почти все. Какая-то доля процента умирает, но очень мало.

– Земля – это дом, – мягко повторил он. – Люди покинули свой дом, и они смогли приспособиться к самым разным условиям на многих планетах, но за это приходится дорого платить, а самая ужасная цена – мертвые дети. Успешная мутация выживает, неудачная – нет; естественный отбор – жестокая штука. Мне повезло, но у моей матери было еще шестеро детей, и все они умерли, не дожив до года, а еще несколько даже не родились. Ты просто не знала об этом, Леа.

– Да! Да! – Она всхлипывала, закрыв лицо руками. – Я все понимаю, потому что я биолог, но мне надоело быть только биологом. Я еще и женщина. И ты мне нужен, Брайан, ты очень мне нужен. Я люблю тебя! – Она вытерла глаза. – Ты собираешься вернуться домой? Когда?

– Наверное, очень скоро, – печально ответил Брайан. – Куда мне деваться? Анвар – моя родина, я часть Анвара. На Дите я отдал свой долг, но у меня есть долг и перед Анваром. Мне надо вернуться – это очень важно.

– Я бы хотела отправиться туда с тобой. – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

– Это невозможно, Леа! Ты не сможешь жить на Анваре.

Леа бросила взгляд в иллюминатор.

– В глубине души я подозревала, что этим кончится. Я очень рано поняла, что на Земле не смогу найти себе мужа, и в девичьих мечтах мне представлялся этакий космический герой, которого я обязательно встречу где-нибудь в просторах космоса. Наверное, ты оказался просто немного похож на него. Но все это ерунда! Я взрослый человек, мне нравится моя работа, я не променяю ее на банальное замужество и, скорее всего, так и умру старой девой. Передавай от меня привет своей будущей жене.

Дит в иллюминаторе слегка качнулся – их корабль поворачивал к Ниджору. И было в этом что-то символичное – позади осталась не просто еще одна планета на их пути, позади осталось нечто очень важное для них обоих.

– А у вас грустный вид, – заявил Хис, появляясь из-за угла.

– Подите вы к дьяволу! – выпалила Леа.

Хис никак не отреагировал – он вообще стал гораздо добродушней с тех пор, как сложил с себя полномочия командира террористов. Он присел рядом с ними на диван и без всяких предисловий спросил:

– Хотите и дальше работать в ЦРУ, Брайан? Нам нужны такие люди.

Брайан изумленно посмотрел на него.

– Так вы тоже из Центра?

– Прошу любить и жаловать – полевой агент на Ниджоре! – рассмеялся Хис. – Неужели вы думаете, что вся наша организация состоит из чиновников вроде Фоссела? Такие у нас перебирают бумаги и служат прикрытием, а работают настоящие люди. Я, например, работаю на Ниджоре. Отличная планета, но и там не обойтись без нашего вмешательства. Нужно помочь им найти свое место в Галактике.

– Вы ведете какую-то грязную игру, Хис, – заявила вдруг Леа. – Мне кажется, ваш Центр не такая уж безобидная и бескорыстная организация. Чего вы, в конце концов, добиваетесь? Власти над Галактикой?

– Вот стоит рассекретить нашу деятельность, и такие обвинения на нас посыпятся градом, – спокойно заметил Хис. – Поэтому мы и действуем тайно. Нам не нужна власть, Леа, и я сейчас докажу вам это с цифрами в руках. Как вы думаете, откуда мы берем деньги на свои операции? – Он улыбнулся. – Чуть позже вы сможете посмотреть документы, и тогда у вас не останется сомнений. В основном это пожертвования – пожертвования планет, которым мы помогаем. Нам не нужна власть – мы помогаем одним мирам, получаем за это деньги и на эти деньги организуем помощь другим.

– А почему вы рассказываете мне такие секретные сведения? – с подозрением спросила Леа.

– А разве не понятно? Мы хотим, чтобы вы работали в ЦРУ. Можете назвать любое жалованье – мы не испытываем недостатка в средствах. – Хис хитро посмотрел на них и добавил: – Я думаю, Брайан тоже согласится работать на нас. Из него получился отличный агент, таких редко удается найти.

– Покажите, где подписаться, – бодро сказала Леа.

– Вы отлично владеете приемами психологической обработки, – улыбнулся Брайан. – Правда, люди менее воспитанные называют это шантажом. Но на этот раз не стоило прилагать столько усилий.

– Вы согласны? – спросил Хис.

– Я должен вернуться на Анвар… но я больше не тороплюсь.

– А Земля и так перенаселена, – добавила Леа.

Как только маленький кораблик вошел в верхние слои атмосферы, он засветился, словно метеорит. По мере того как нарастало трение, свечение усиливалось, красный свет стал белым. Обшивка из сверхпрочного сплава все-таки не была рассчитана на такую температуру. С носового обтекателя срывались языки пламени – горел металл. Вдруг, когда уже казалось, что огонь вот-вот поглотит корабль, огненное облако прорезало яркое пламя тормозных дюз. Если бы это было неуправляемое падение, корабль наверняка бы разбился. Но пилот знал свое дело, он в последний момент включил двигатели и снизил скорость падения корабля ровно настолько, чтобы температура далее не росла.

Звездолет падал сквозь облака вниз, на покрытую травой равнину, которая теперь приближалась с угрожающей скоростью. Когда фатальный исход казался уже неизбежным, двигатели включились опять, сотрясая корабль перегрузками в несколько g . Несмотря на отчаянный рев дюз, корабль врезался в почву с оглушительным треском; посадочные опоры круто выгнулись.

Когда рассеялись тучи пыли и дыма, крохотный лючок на носу обтекателя провалился внутрь и из отверстия медленно выползла головка перископа. Она тихо вращалась, охватывая безлюдный с виду пейзаж: безбрежное море травы и далекие деревья.

Вдали промчалось и скрылось из виду стадо перепуганных животных. Перископ продолжал вращаться, но вдруг замер, уставившись на останки боевых машин, что громоздились поблизости на огромном, изрытом воронками поле битвы.

Зрелище было жуткое. Поле усеивали сотни, а может, и тысячи боевых машин – скрученных, покореженных, смятых страшной, неведомой силой. Могильник простирался почти до горизонта. Перископ покачивался вперед-назад, как бы ощупывая ржавые корпуса, потом втянулся внутрь корабля, лючок сразу захлопнулся. Прошло несколько томительных минут; с громким скрежетом откинулся люк воздушного шлюза.

Немного погодя в проеме люка появился человек. Его движения были осторожны, дуло ионного ружья подрагивало, словно хобот диковинного животного. Человек был облачен в тяжелый скафандр с ТВ-камерой на шлеме: та являлась основным элементом системы наружного наблюдения. Обводя взглядом окрестности, держа палец на спусковом крючке, он медленно опустил свободную руку и нажал кнопку передатчика на запястье.

– Продолжаю доклад за бортом корабля. Иду медленно, стараюсь восстановить дыхание. Все кости болят. Посадку провел практически в режиме свободного падения. Снижение прошло быстро, но в момент касания перегрузки составили пятнадцать единиц. Если меня все же засекли при спуске, то пока последствий не заметно. Буду говорить на ходу. Передача записывается на борту космического крейсера, который находится на околопланетарной орбите, как раз надо мной. Что бы со мной ни случилось, запись сохранится. Я не намерен действовать столь же непрофессионально, как Марцилл.