Трейси Батист - Джамби, духи леса [litres]

– Да, отличный день для прогулки, – согласилась Северина.

– А вам далеко идти до дома?

– Нет, не особенно, – ответила Северина.

– Тогда не страшно, если покупок будет много.

– Полагаю, я справлюсь.

– Что еще собираетесь купить? – спросила Коринн.

– Вчера я так и не раздобыла рыбы, – произнесла Северина. – Но думаю, сегодня мне повезет.

Она улыбнулась. Дру и Коринн обменялись быстрыми взглядами.

Тем полднем, вернувшись домой с рынка, Коринн не слишком удивилась, застав Северину. Но она помнила все вопросы Дру об этой женщине, и в груди у девочки стало прорастать маленькое семя тревоги.

Северина стояла на кухне, суетясь над кастрюлей. Рядом, за открытой задней дверью, Коринн увидела отца, чистящего рыбу в ведре. Коринн понюхала воздух и скорчила гримасу.

– Что вы делаете, мисс Северина? – спросила она.

– Я предложила приготовить ужин. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать после того, как отняла столько времени у тебя и твоего отца вчера вечером, – ответила Северина.

Коринн почувствовала, как сомнения и беспокойство в груди растут. Но все равно улыбнулась.

– Вам не следует утруждать себя, – сказала она. – Вы же наш гость.

Она встала между Севериной и плитой и заглянула в кастрюлю.

Северина попыталась осторожно оттеснить ее в сторону.

– Я настаиваю, – сказала она. – Кроме того, готовкой в семье должна заниматься женщина.

От этих слов все в груди Коринн сжалось. Она наклонилась над кастрюлей и понюхала содержимое. Пахло как-то не так. Не похоже ни на одно блюдо, что она знала. Что-то с этой едой было не так. И с Севериной тоже. Не говоря ни слова, Коринн надела кухонные рукавицы, сняла кастрюлю с огня и вылила содержимое через заднюю дверь. Рот Северины в шоке округлился, а затем превратился в сердитую прямую линию.

– Эй! – Пьер отпрыгнул в сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как дымящееся содержимое кастрюли побежало вниз по склону.

– Папе это не понравилось бы, – заявила Коринн. Она покачала головой и посмотрела на Северину так, будто та и сама должна была это знать. – Придется начать сначала, с чистого горшка.

Коринн вымыла кастрюлю, наполнила ее чистой водой и поставила обратно на огонь. Так как все, что использовала Северина, сейчас медленно текло в рыбацкую деревню, Коринн пошла во двор, чтобы нарвать овощей, и прибавила к ним те, что купила на базаре.

– Сидите. Я справлюсь сама, – сказала она Северине.

Пьер вошел внутрь и прошептал на ухо Коринн.

– Тебе пришлось выбросить ее еду? Пахло не так уж плохо. Может, тебе удалось бы просто исправить блюдо.

Он нервно улыбнулся Северине.

– Думаю, вы не слишком много готовите, мисс Северина, – сказала Коринн. – Но, может, я смогу показать вам пару приемов?

– С тех пор как в прошлом году она начала кухарничать, она почти не позволяет мне касаться плиты, – объяснил Пьер. – Она думает, что все, кроме нее, готовят ужасно. И, вероятно, она права. – Он кивнул на кресло. – Просто посидите и посмотрите.

Пьер вернулся к рыбе. Но сел ближе к задней двери, чтобы дочка видела его, а он – дочь.

Северина ответила Пьеру улыбкой и села. Коринн чувствовала на себе ее взгляд, пока нарезала сладкий картофель и томаты, измельчала кориандр и терла на терке имбирь. Затем она сбросила всё в кастрюлю и помешала.

Острый сладковатый запах имбиря, томатов и сладкого картофеля вскоре наполнил весь дом. Коринн расслабилась и уже не возражала, чтобы Северина смотрела на то, как она работает. Коринн вспомнила, как мама Дру наблюдала за дочерью и ею на рынке, и подумала, что именно так и ведут себя матери. Они присматривают. Беспокойство в груди начало стихать.

Пьер продолжал чистить рыбу. Серебристое тело королевской макрели обмякло в его руках, и чешуя, словно листва, опадала на землю, пока он соскребал ее ножом. Он вспорол рыбине брюхо, достал требуху и кости и положил на порог.

Коринн вымыла тушку, начинила травами и натерла апельсиновым соком, прежде чем поставить на огонь.

– Как давно Коринн потеряла мать, Пьер? – спросила Северина.

Пьер посмотрел на первую звезду, появившуюся в пурпурном небе.

– Коринн была совсем маленькой. Ее мать часто болела, понимаете, была хрупкой, как будто никогда и не принадлежала нашему миру. Наверное, ее уход не должен был стать неожиданностью. Но стал.

– Должно быть, трудно было одному управляться с маленьким ребенком?

– Жены других рыбаков с радостью заботились о ней, пока я был в море. И я брал ее с собой, когда мог, но Коринн никогда не любила воду так, как я.

Он подмигнул Коринн.

– Должно быть, вы чувствовали себя одиноко, – сказала Северина.

Рыба шипела на огне, и если Пьер что-то и ответил, то Коринн не расслышала.

– Я сама долгое время была одна, – сказала Северина. – Насколько хорошо она помнит свою мать?

Пьер кивнул на восковую фигурку.

– Это ее мать. В точности. Она помнит. Я не позволю ей забыть.

Северина повернулась к Коринн.

– Наверное, тебе тяжело без нее.

Когда девочка подошла к Северине, чтобы достать из буфета специи, гостья наклонилась и коснулась ее руки.

Что-то в этом прикосновении, в том, как Северина наклонилась, чтобы изучить ее лицо, заставило Коринн напрячься.

– Вы часто ходите к ведьме, мисс Северина? – спросила Коринн.

– Коринн! – с тревогой сказал Пьер.

Коринн потупила взор, чтобы избежать взгляда отца, но все равно продолжила:

– Моя подруга Дру говорит, что люди обращаются к ведьме только за помощью в решении своих проблем.

– Коринн, хватит! – прикрикнул Пьер. – Мне очень жаль, – сказал он Северине. – Почему бы вам не выйти на минутку наружу? На кухне жарковато.

Северина присоединилась к Пьеру на заднем дворе. Вдвоем они смотрели на океан, а Коринн наблюдала за ними сквозь открытую дверь.

– Понимаю, почему вы любите море, Пьер, – сказала Северина. – Оно прекрасно.

С их участка на холме на море открывался великолепный вид. Волны стали оранжевыми, освещенные последними лучами заходящего солнца.

– Вы правы, Северина. На море бывает одиноко, – сказал Пьер.

– На земле тоже, – ответила Северина.

Пьер и Северина посмотрели друг на друга. Северина протянула к Пьеру руку.

Коринн метнулась к двери и закричала:

– Готово!

Она увидела, как Северина отдернула руку назад.

– Быстро ты, – заметил Пьер.

– Я быстрый повар, – отозвалась Коринн.

Все трое ужинали при свете лампы, и той ночью, когда отец укладывал ее спать, Коринн видела, что он размышляет о прошедшем вечере. Она вспомнила, как морщинки вокруг его глаз углубились от удовольствия, когда они сидели втроем и просто разговаривали.