Илья Хоменко - Поднебесник

Танкетка неожиданно остановилась. По инерции пассажиров качнуло вперед. Они продолжали разговаривать еще несколько секунд. Но за эти секунды лицо водителя успело побледнеть неживой бледностью. И когда пассажиры удивленно наклонились к нему, он коротко объяснил ситуацию.

— Невезение фантастическое. Такого еще не было, чтобы возместитель вышел из строя в пути. И как раз на нашей танкетке! У нас ведь внутренняя дверца в моторный отсек заварена. Потеряла герметичность, стала подтравливать в кабину ядовитые газы. И мы ее заварили.

Произошла поломка. Мелкая поломка в силовом агрегате. Чтобы исправить ее, нужно заменить один-единственный блок. Но для этого необходимо отворить люк и выйти наружу. В мир, кишащий чудовищами.

— Вы сейчас откроете вакуумный затвор и толкнете люк. Я спрыгну. Вы тогда сразу задраетесь изнутри, — водитель изо всех сил старался держать себя в руках. И это почти удавалось. — Когда заменю возместитель, сниму верхний слой звукоизоляции и трижды стукну по переборке, отделяющей моторный отсек от кабины. И бегом к люку. Вы мне откроете. Господин Администратор, дайте мне свой пистолет. Одна рука у меня во время ремонта будет занята, а карабин любит, когда его по инструкции берут, двумя руками. Ждите меня у люка, не отходите. А вы, Эколог, садитесь на рычаги. Гашетка гранатомета — справа. Все очень просто. И, если что — стреляйте. Мне уже не поможешь. Ничего не бойтесь. Хотя бояться, конечно, есть чего.

Водитель опустил щиток гермошлема и вывалился вниз. Чмокнул пневматический замок. Несколько минут стояла полная тишина. Первым заговорил Администратор.

— Почему его так долго нет? Ведь блок заменить очень легко.

— Странно, что я не вижу его на мониторах.

— Телекамеры не захватывают часть пространства у самого борта танкетки. Прижимаясь спиной к борту, он и прошел. Это же так просто. Боком прошел, чтобы хоть за спиной иметь защиту. Может быть, мне тоже надо…

Он не договорил. Послышался стук — будто ночной кошмар просился в танкетку, ударяя в переборку моторного отсека мягким щупальцем спрута.

— Наконец-то!

И снова наступила тишина.

— Он, кажется, назад собирался бежать бегом…

— А-а-а!

Из мертвого пространства, там, где был моторный отсек, в поле видимости телекамеры левого борта внезапно переместилось нечто, напоминающее человеческую фигуру. Но это был не человек. Уродливые опоры, которые нельзя назвать ногами, колебались в разные стороны десятками гибких суставов, такие же безобразные, невероятной длины руки когтями-крючьями непрерывно царапали грунт. Паучьим движением это нечто нагнулось вперед, в стороны, оттолкнулось от почвы, прыгнуло, исчезло из поля зрения, снова оказавшись в мертвом пространстве…

— Назад!

— Водителя раздавим!

Двоим, сидевшим в танкетке, показалось, что они чувствуют прикосновение омерзительных крючьев к замку люка.

Закусив губу, Эколог толкнул рычаги. Танкетку рвануло вперед и вправо. Нечто тяжело отвалилось от борта и распласталось, теряя земные очертания. На миг красный крестик прицела в центре кормового экрана совпал с его переливающейся массой, и мир тут же разорвала ослепительная очередь зеленых вспышек.

Несколько секунд по крыше танкетки барабанили комья грунта, камни, остатки растений и, вероятно, того, что попыталось открыть люк. Но люди не слышали этого. Их уши были будто залеплены горячей ватой. В глазах плясали цветные молнии. Эколог с трудом оторвал палец от кнопки с надписью «непрерывный огонь» и посмотрел на Администратора. В голове у него одновременно пронеслось несколько мыслей:

«Боекомплект кормового гранатомета кончился».

«Слава Вселенной, двигатель в порядке».

«Откуда это взялось? Его же не было. Оно не могло незаметно подкрасться. И не могло появиться из-под танкетки, его там не было тоже».

На секунду Экологу представилась инфернальная картина подкопа из местной преисподней под днище земного вездехода. И тут же он понял, что это вздор. Никто не видел никаких отверстий в поверхности планеты, когда они приблизились к этому месту. Не было видно их и сейчас, когда они отъехали в сторону. Подкоп или тоннель в ад не мог возникнуть из пустоты. Из пустоты за какой-то миг возникло чудовище. А где же водитель? Где водитель? Эта мысль выбилась из общего ряда и повисла укором совести. Куда он делся? Исправил поломку. Шел назад. И тут…

— Ты не видел, что с водителем стало? — В кресле за спинкой водительского сиденья свое место занял Администратор.

Они трижды объехали изуродованный огнем и взрывами участок, внимательно осматривая каждый выступ и каждую впадину. Ничего. Несколько воронок. И никаких следов человека.

— Он починил двигатель. А потом… Может, эти твари человека чуют?

— Сквозь скафандр? А, да брось ты, какие твари! Это же белок. Они формируются тут же, на месте. Из исходного материала. Возможно, под воздействием наших же биотоков. Это все сложно. Никто этого не изучал всерьез. Где же водитель?

— На линии огня его не было. Точно помню. Разве я стрелял бы?

Эколог поднес к лицу носовой платок. Нажимая гашетку, он прикусил губу до крови, и солоноватое тепло во рту почему-то вызвало у него тошнотворное воспоминание о пальцах-крючьях распыленного им ужасного существа.

— Послушай, — перейдя на «ты», Администратор сразу перестал казаться упрямым чиновником, превратившись в обычного товарища по несчастью. — Зачем ты сюда прилетел, затеял эту поездку? Для чего тебе было доказывать, что экспедиция Андре здесь не высаживалась никогда? В чем ты хотел меня убедить?

— Понимаешь, я работал со старыми документами. Об освоении дальних планетных систем. И меня поразило: везде, и уже много лет, там, где людям противостоит что-то, везде, где им приходится действовать силовыми методами — они никогда не соприкасаются сами непосредственно с тем, что уничтожают. Только через посредство машин. Роботы, автоматы. Танкетки, танки высшей защиты, корабли, самолеты. А никто из тех, кто в этих кораблях, никогда своими глазами чужого мира не видел. Только на экранах. Только с помощью приборов. Только в прицелах. Я знаю, ты не поверишь, — Эколог говорил сбивчиво, не очень заботясь о стройности изложения. — Машины, корабли, уют, комфорт. Я не против. Но это все изменяет нас. И не в лучшую сторону. Уже несколько веков. Мы этого не замечаем. Сделали из своего мира комфортабельный муравейник. Башни из стекла на миллион человек каждая, бетон, ни травинки нигде. Сделаем из чужого. Какая-то маниакальная нацеленность на изменение всего под собственные дурные привычки. Чуждые человеку, если вдуматься. Да и сами мы уже не те, кем были когда-то. В школах нам внушают самые лучшие идеи, принципы — а они овладевают нами как-то механически. Будто компьютерные программы. Мы, люди, уже совсем не такие, как наши предки…