Илья Хоменко - Поднебесник

Очевидно, сейчас мне следует описать пришельца. Сделать это весьма затруднительно: в своих дальних странствиях он совершенствовался, изменяя себя в соответствии с теми условиями, в которых ему приходилось существовать, и теми новыми знаниями, которые он приобрел о себе самом и окружающем мире. На программы самоусовершенствования пришелец ни объемов памяти, ни запасов энергии не жалел. Возникали и отмирали новые органы, появлялись и исчезали новые свойства. Он настолько сросся со своим кораблем, прочнее, чем улитка может соединиться со своим панцирем, что невозможно стало различить, где же заканчивается неживая, механическая часть сущности пришельца и начинается одушевленная. Представьте себе прочнейшую скорлупу, непроницаемую броню, которая под воздействием определенных импульсов-команд может стать пластичной и мягкой, как теплый воск. Представьте совершеннейшие машины, устройства, преобразующие любое внешнее воздействие в энергию, необходимую для поддержания жизни и работы двигателей, мощные компьютеры, о каких мы даже и мечтать не можем (им в конце концов пришелец поручил перерабатывать информацию об исследованиях внешнего мира, отфильтровывая для себя лишь самое необходимое). Вообразите себе, наконец, бесформенное существо, похожее на амебу, все органы чувств которого соединены с приборами корабля и которое представляет из себя почти целиком невероятно развитый мозг. Это и будет пришелец. Думаю, не ошибусь, если скажу: пришелец состоял из механической и органической части. Он знал, что как бы ни была долга его жизнь, когда-то, может быть, очень скоро, она закончится, и позаботился о том, чтобы после смерти его корабль-носитель смог сам возвратиться к месту старта и привести добытые знания тем, кто его послал. Знал он также, что на обратный путь сил у него наверняка не хватит, что на протяжении всей жизни он обречен платить одиночеством за те тайны, которые отвоевывал у Вселенной и обладание которыми в прошлом казалось ему самой счастливой целью существования. Поэтому, получив сигнал с Земли, он испытал вдруг давно забытую радость. Сигнал этот излучен был в космос механическим способом, а не тем, при помощи которого пришелец общался когда-то со своими собратьями, путем непосредственного соприкосновения мыслями. Но тем не менее он исходил явно от разумного жителя Земли, нес отпечаток его индивидуальности, его чувств. И житель этот от имени своей планеты звал пришельца к себе. Недолгое радиообщение с человечеством убедило пришельца в том, что это сложное дискретное сообщество живых организмов, в контакт с которым он вступил, находится на крайне примитивной ступени развития и еще не успело осознать себя как единое целое. Почувствовав, что существа на этой планете могут испытывать потребность в приобретенных им знаниях и навыках, он отдал приказ бортовым компьютерам начать перевод накопленных пришельцем сведений в систему символов, доступных людям, и передачу их на Землю. Запросив некоторые данные, он без труда решил несколько несложных, но казавшихся людям трудноразрешимыми вопросов, связанных с экологией, медициной, энергетикой. И получил в ответ механический сигнал, означающий на языке землян благодарность. С каждым отрезком, которым пришелец измерял время, он приближался к тому, кто когда-то окликнул его с Земли и заставил прервать космические странствия. Однако чем меньшее расстояние отделяло их друг от друга, тем более начинало тревожить пришельца сомнение.

Последний приступ странной болезни произошел с астрофизиком в обсерватории, через несколько дней после проведенного с ним известным врачом психотерапевтического сеанса. Неожиданный прилив сил не застал его врасплох: теперь он ждал этого момента. Он долго готовился к нему, напрягал волю, готовясь дать отпор болезненным фантастическим видениям. «Уймись, сегодня ты меня не одолеешь», — пробормотал он своей болезни сквозь стиснутые зубы, прислоняясь к железной двери компьютерного зала. Молодой инженер-программист бросил на него удивленный взгляд и тут же вновь обернулся к мерцающему видеотерминалу.

Много раз пришелец задавался вопросом: а не ошибся ли тот, кто позвал его, уверяя, что они очень нужны друг другу? Приемные антенны корабля, нацеленные на девятую планету той звезды, которая стала теперь ориентиром в его звездных скитаниях, все еще принимали сигналы, посылаемые в космос механическим способом. И сигналы эти, преобразованные кораблем, говорили ему по-прежнему о том, что ему рады. Но соприкоснуться мыслями с тем, чьи призывы разносили на десятки миллионов километров радиоволны, ему не удавалось, хотя, кажется, он отыскал среди множества крошечных клеточек разумной материи, населявших Землю, того, кто сильнее других устал быть одиноким и позвал братьев по разуму. Пришелец пытался разговаривать с ним. Человек ни разу не откликнулся на прикосновение пришельца. А прикосновение это было уже необходимо ему. Он должен был почувствовать в ответ мысли живого существа, ставшего ему другом. Он ждал этого. Механическая часть пришельца вступила в противоречие с органической. Этого раньше не бывало. Последнюю попытку он предпринял накануне предполагаемого выхода на земную орбиту и посадки в указанном районе. Послал свой вопрос, приготовился ждать. Прошло совсем немного времени. И на пришельца обрушился ответ. Волна ненависти и страха опалила его. Отвращение, ужас, убежденность в том, что пришельца нет и никогда не было, что то тепло, которого так недоставало самому пришельцу в холодном космосе и которым он делился со своим новым другом, — лишь проявление какой-то непостижимой болезни, захлестывали удушающей волной. Какую-то долю секунды он пытался сопротивляться. Бесполезно. Пришелец понял, что он умирает. Но это не было самым страшным из того, что он понял в последнее мгновение своей жизни. Огромным комком полужидкой неживой материи он повис в прозрачном коконе, вросшем в стены центрального отсека корабля. Через несколько минут одна из металлических паутинок, оплетавших кокон пришельца, запульсировала слабым электрическим током. Корабль почувствовал, что с его живой частью неладно, и спрашивал: что случилось? Выждал немного, вновь и вновь повторяя вопрос, и снова не получил ответа. Тогда где-то в недрах механической части звездолета дрогнули реле, включающие резервные программы аварийного действия. Огромный корпус его стал плавно разворачиваться вокруг своей оси, меняя очертания. Втянулись бугры и выступы обшивки, служившие продолжением органов чувств пришельца, свернулись и прижались к телу корабля параболы приемных и передающих антенн. Один за другим оживали маршевые двигатели. Звездолет ложился на обратный курс.