Гэвин Смит - Бладшот [litres]

– Ага, тебе это вредно, – сказала она.

Глаза Уиганса закатились под лоб, колени дрогнули, и он рухнул в водосток, рядышком с газовой гранатой. Испускаемых гранатой паров галотана ни Уиганс, ни его охрана в клубах испарений из сточного люка не заметили. Кей Ти подмигнула ему, и он отключился.

Охранники устремились к нему.

Первого Кей Ти ткнула сигаретой в глаз, отвлекая россыпью искр. «Мерзкая привычка», – подумала она. Охранник отпрянул назад, прикрыл глаз ладонью, но поздно. Металлический лязг – и навершие складной дубинки раздробило ему колено. Громила вскрикнул от боли, припал на сломанную ногу, и новый удар, обратным махом, пришелся ему в лицо, сокрушив челюсть. Изо рта охранника градом брызнули выбитые зубы, голова резко мотнулась вбок, и первый противник рухнул в водосток, лицом в воду. Как ни странно, Кей Ти от души понадеялась, что он не захлебнется.

Тут на нее бросился второй охранник. Кей Ти, присев, ушла в сторону, развернулась на месте. Этому удар пришелся в щиколотку. Треснула кость, увлеченный вперед инерцией охранник взвился в воздух и упал, уткнувшись лицом в мостовую. С легким удивлением обнаружив, что он пытается подняться, Кей Ти ударила его по затылку с такой силой, что раскроила череп. Охранник разом обмяк и замер.

Тем временем третий тоже летел на нее, размашисто молотя кулаками по воздуху. Удары его были довольно медленными, однако силы в каждом хватило бы, чтобы снести девушке голову с плеч – если б, конечно, хоть один достиг цели. А вот пинок в грудь действительно застал ее врасплох. Кей Ти рухнула на спину, но, кувыркнувшись через голову, пружинисто, плавно поднялась на ноги. Охранник кинулся следом – прямиком в облако испарений галотана. Удары его сделались еще более беспорядочными, а от таких увернуться легче легкого. Нырнув под кулак, Кей Ти дернула охранника за руку. Тот развернулся, споткнулся, затоптался на месте, точно боксер в нокдауне. Опершись о плечо противника, Кей Ти прыгнула вверх, сдавила коленями его шею, сбила с ног и продолжала душить, пока лицо охранника не побледнело и он не лишился сознания.

Снова поднявшись на ноги, Кей Ти смерила поверженного охранника взглядом.

– Чмо криворукое, – пробормотала она.

Ей требовалось выпустить пар: слишком уж много на сердце скопилось агрессии, – однако расправа с группой охраны Уиганса оказалась для этого слишком простой.

Склонившись, девушка подхватила Уиганса за ворот, выдернула из-под бесчувственной туши охранника и поволокла добычу вдоль улицы.

Бладшот в одиночестве стоял посреди комнаты без окон и даже дверей. Босой, он был одет в белые штаны и футболку – примерно такие же можно увидеть в любой психиатрической лечебнице. На миг ему даже подумалось: может, он повредился в уме, а вся эта чушь насчет киборгов и нанитов – просто галлюцинации, результат слишком долгого пребывания «в поле»? Спецназовцы редко заводили об этом речь, но в глубине души каждый знал, что и тело, и разум имеют свои пределы. И как же часто, как часто приходилось работать на грани, а ведь без конца такое продолжаться не может: рано или поздно что-нибудь да надломится… Вот только с идеей о галлюцинациях имелась одна проблема: откуда столько деталей? Да, в технике, необходимой по службе, он разбирается, но «RST» – это же нечто из научной фантастики!

– Гаррисон.

Бладшот развернулся. За спиной стоял Хартинг. После всего, что Бладшот пережил по милости доктора, даже собственное настоящее имя в его устах казалось чем-то омерзительным, непристойным. Все эти трюки с памятью… все эти муки при виде того, как снова и снова убивают жену…

«Да, только она тебе больше не жена».

– Все это сделал ты! – выдохнул Бладшот, рванувшись к Хартингу.

Удар… но кулак беспрепятственно прошел сквозь тело доктора, так что Бладшот чуть не потерял равновесие. Хартинг оказался призраком.

– Вы – в вашей собственной голове, – спокойно пояснил Хартинг. Конечно, он даже с места не сдвинулся.

– Что все это такое?! – зарычал Бладшот.

Хартинг стоял в окружении видеокамер, снимавших его во весь рост со всех сторон. Далее изображения оцифровывались и соединялись в его точную трехмерную копию, копия проецировалась в ментальное построение, в виртуальную реальность, создаваемую микропроцессорами порабощенных нанитов Бладшота, а сам Хартинг мог видеть ее на экранах мониторов вокруг. Этакая электронная, цифровая комната смеха…

– Скажем так: воображаемое пространство, где мы можем побеседовать без посторонних ушей.

Со стороны все выглядело так, будто Хартинг разговаривает с безлюдной лабораторией, но там, в «воображаемом пространстве», Бладшот мог и видеть его, и слышать.

Бладшот встряхнул головой, обошел Хартинга кругом, точно дикий зверь, пустив в ход все навыки, все инстинкты, ища слабость врага, которой мог бы воспользоваться.

– Как же тебе повезло, – прорычал он.

Образ Хартинга поджал губы.

– Что ж, хорошо. Позвольте, я упрощу вам задачу и помогу взглянуть на все это с моей точки зрения.

С этими словами изображение Хартинга забарабанило пальцами по экрану электронной руки.

Белые стены «не-комнаты» исчезли, сменившись множеством брызнувших во все стороны геометрических фигур, всевозможных строительных блоков, тут же собравшихся в примитивный контурный пейзаж. Пол тоже ухнул вниз, потянулся вширь, вдаль, изменил очертания. Миг – и грубые контуры обрели четкость, яркость, обросли множеством деталей, превратились в катера, лодки, рыночные прилавки, приморские домики, бутик-отели, старомодные ресторанчики… и все это было таким же до жути знакомым, как и ощущение, будто в жизни Бладшота нет ничего настоящего. На горизонте, точно грибы в ускоренной видеозаписи, потянулись ввысь гряды гор, к берегу прихлынули воды океана, мир стал рельефным, детальным, наполнился светом и тенью, и Бладшот оказался на рыболовной пристани прибрежного калифорнийского городка – того самого, куда приехал с Джиной после момбасского дела. Вот только теперь он чувствовал, что на самом-то деле никогда там не бывал, потому и названия городка не мог вспомнить, или же вовсе не знал.

Всё и вся вокруг сохраняло полную, абсолютную неподвижность. Казалось, Бладшот очутился внутри фотоснимка. Торговцы за прилавками, другие заезжие визитеры, ребятня за игрой, океанские волны – даже чайки в небе застыли, замерли на местах. Но Хартинг выстучал на экране электронной руки новую команду и, словно бог, вдохнул в окружающий мир жизнь. Теперь Бладшот слышал и рокот волн, и крики кружащих в воздухе чаек, и чувствовал щекой дуновение теплого ветра. Невероятное правдоподобие… ни одно из человеческих чувств не могло отличить этого мира от настоящего!