Гэвин Смит - Бладшот [litres]

Укрывшись в густой тени одного из проулков центра Момбасы, расслабленно привалившись к стене, Гаррисон проводил взглядом бродячего пса, трусящего куда-то по заваленным мусором лужам, оставшимся после прошедшего ночью дождя.

Он наблюдал за дверью в стене донельзя обветшавшего двухэтажного дома напротив, через проулок. Земля у порога была усеяна окурками сигарет, а значит, противник рано или поздно отопрет дверь сам. Остается только дождаться, пока одному из «танго» не потребуется перекурить.

Хартинг взглянул на другой монитор. Индикатор прогресса достиг двадцатипроцентной отметки.

Самым гениальным во всем этом была даже не технология, позволявшая снова поставить мертвого в строй. То был контроль над окружением, над миром платформы «Бладшот». Он, Хартинг, оттачивал, шлифовал человека, некогда бывшего Рэем Гаррисоном, так же, как легендарные кузнецы в феодальной Японии оттачивали и шлифовали до полного совершенства легендарные самурайские мечи.

Гаррисон вынул из кармана разгрузки светошумовую гранату, вынул чеку, приотпустил спусковой рычаг до щелчка, однако с броском не спешил: готовился, вел отсчет… и швырнул гранату в дыру, пробитую в двери пущенными наугад пулями русских наемников, только в самый последний момент. Граната взорвалась на лету. Яркая фосфоресцентная вспышка достигла глаз даже сквозь сомкнутые веки, от грохота Гаррисон ненадолго оглох, но тут же оправился, развернулся, вскинул к плечу M4 и шагнул в дом, разметав в стороны обломки изрешеченной двери.

Оценка обстановки: просторное складское помещение, шаткие стулья у очага, спасающего обитателей от холода африканских ночей, сквозь потолочные окна струится вниз утренний свет, озаряющий пляшущую в воздухе пыль и двух оглушенных, едва держащихся на ногах боевиков с разряженными штурмовыми винтовками.

Приклад оружия толкнулся в плечо. Отдача M4 просто-таки грела душу. Склад озарился вспышками дульного пламени. Пара коротких, точных очередей по центру тяжести тела – и боевики падают. Переступив через трупы, Гаррисон двинулся дальше.

Твердым шагом войдя в помещение лаборатории создания образов, от главной лаборатории располагавшейся отдельно, Кей Ти затворила за собой дверь. Щелкнув замком, она устремила взгляд на сложную круговую систему камер в окружении мониторов. Вся эта аппаратура и позволяла Хартингу вторгаться в сознание Бладшота. Кей Ти бросила на пол сумку со снаряжением…

Тем временем, в медицинском центре, Хартинг снова взглянул на индикатор прогресса.

Двадцать восемь процентов…

Да, Хартинг знал: без оплошностей не обошлось. Однако наука вообще – вовсе не тот безупречно точный процесс, каким полагают ее обыватели. В науке без проб и ошибок не обойтись. Действительно, на время Бладшот сумел от них улизнуть, но и для таких нештатных ситуаций были предусмотрены меры, до сих пор прекрасно себя оправдывавшие.

Стоило Гаррисону подняться на галерею, из ближайшего дверного проема показался пляшущий ствол еще одного АК-47. Третий боевик тоже выпустил очередь наугад. Веер пуль продырявил стену вокруг, но Гаррисон не останавливался. Шальная пуля угодила в плечо, пробив бронежилет. От боли Гаррисон крякнул, поморщился, однако рана была несерьезной: кость не задета, уж он-то разницу чувствовал. «Вот она, непредсказуемость непрофессионалов», – подумал он и, превозмогая боль, развернулся к стрелку. Еще одна короткая, на три патрона, очередь – и еще одно тело рухнуло на пол.

Быстрым шагом, на полусогнутых, чтоб сохранять устойчивость при стрельбе, не обращая внимания на жжение в плече и струйку крови под бронежилетом, Гаррисон свернул в проем и оказался в обшарпанной жилой комнате. Солнечные лучи, проникавшие внутрь сквозь щели в дощатых ставнях на окне, освещали облупленную краску, выщербленную штукатурку, обнаженные шлакоблоки и женщину, стоявшую прямо посреди комнаты. Безоружную, но не заложницу. Темноволосая, кареглазая, сложена атлетически… морских спецназовцев Гаррисон повидал немало, и тело пловчихи узнал с первого взгляда. К горлу женщины над ключицами плотно прилегал какой-то неведомый аппарат. Гаррисон направил на нее ствол карабина M4A1. Фигура женщины замерцала, подернулась рябью, совсем как искаженная помехами картинка на экране старого, электронно-лучевого телевизора. Или как будто она отчего-то не полностью проявляется в этой реальности.

Вне всяких сомнений, Гаррисон был удивлен, но, оставаясь прежним, профессионалом, обстановку целиком оценить не забыл.

– Альфа-один, – сказал он в микрофон рации.

– Никто не придет, Рэй, – оборвала его женщина – судя по выговору, явно американка.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил он.

Скверный знак, скверный. Если она из злоумышленников и знает его по имени, значит, может добраться до Джины, а этого допускать нельзя ни за что.

– Мы знаем друг друга. И я обманывала тебя. Но больше обманывать не могу.

Что самое странное, ее слова отчего-то казались абсолютно правдивыми.

Крепко сжимая в ладони пульт дистанционного управления, Кей Ти стояла посреди пустой лаборатории, в окружении множества видеокамер. Включенные мониторы показывали ее собственной персоной – в обшарпанной комнате одного из домов далекой Момбасы, за разговором с Рэем Гаррисоном.

В центре управления медицинским комплексом зазвучали сигналы тревоги. Развернув на своем мониторе другое окно, Хартинг проверил, что там с показателями жизнедеятельности Бладшота. Кривые резко устремились вверх.

– Какого дьявола? Что там творится? – прорычал он, бросив взгляд вниз, сквозь стеклянный пол.

Нет, Бладшот по-прежнему выглядел труп трупом. Ни один мускул не дрогнул на его безмятежном, мертвенно-бледном лице.

– Его мозговые импульсы идут вкривь и вкось! – отозвался со своего места Эрик.

Стены комнаты дрогнули, подернулись рябью, словно содрогающаяся от нервного тика плоть, но Гаррисон не сводил глаз с мерцающей, призрачной женской фигуры и изо всех сил сдерживал набирающий силы страх. Вот ему и довелось столкнуться с ситуацией, которой он не то, что разрешить – понять не в состоянии…

– Прости меня, Рэй, – продолжала женщина.

– Разве я с вами знаком? – спросил он просто затем, чтобы сказать хоть что-нибудь, и шагнул к ней, хотя сам не знал, что собирается делать.

В центре управления медицинским комплексом в какофонию самых разных тревожных сигналов вплелась уникальная, ни на что не похожая нотка. Услышав ее, Эрик немедля повернулся к монитору с данными диагностики симуляции.

– В симуляцию кто-то вмешивается, – нехотя доложил он.