Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— С чего вы взяли? Вовсе нет, — запротестовал барон, и тут же понял, что соврал: напиться в самом деле хотелось, только он не осознавал этого до текущей минуты. Желание вспыхнуло с неожиданной силой и грозило стать непреодолимым. Следовало немедленно предпринять что-нибудь, чтобы его подавить: напиваться при даме — особенно при этой даме! — никуда не годилось.

— Правда? А мне показалось…

Подоспел официант с заказом. Дождавшись, пока он разольет по бокалам вино, пан Иохан сразу же отпустил его.

Улле с сомнением разглядывала лежавшие на тарелке ломтики пронизанного зеленой плесенью сыра.

— Не слишком аппетитно выглядит, — заметила она. — Что это такое? Кажется испорченным.

— Попробуйте, — улыбнулся пан Иохан. — На вкус этот сыр гораздо лучше, чем на вид.

— Вы хотите, чтобы я это съела? Ведь это плесень, не так ли?

— Точно так.

Поскольку посланница все еще колебалась, барон решил воздействовать на нее личным примером, и с улыбкой взял один из сомнительных ломтиков, разжевал его и запил вином.

— Вот видите, это не ядовито.

— Не устаю удивляться вам, людям, — задумчиво протянула Улле. — Одни продукты вы оберегаете от порчи, на других же намеренно разводите плесень…

Пан Иохан продолжал улыбаться, а про себя подумал: а ведь посланница еще ничего не знает о тех сортах сыра, на которых намеренно разводят не плесень даже, а особых клещей и жучков, чтобы получить пикантную корочку! Не рассказать ли? Впрочем, нет, лучше приберечь это знание для другого раза…

— Вы хотите, чтобы я непременно это съела?

— Ни за что не подумал бы, что вы, оказывается, такая трусиха, — поддразнил барон.

— Я? Трусиха?

Фыркнув, панна Улле взяла ломтик сыра и поднесла его ко рту. И тут же сморщилась.

— Ф-фу! А как пахнет!

На это замечание пан Иохан откровенно расхохотался, и посланница, метнув в него сердитый взгляд, все же решилась откусить крохотный кусочек (непроизвольно при этом зажмурившись).

— О-о-о-о…

— А теперь глоток вина.

Улле схватилась за бокал, как утопающий хватается за спасательный круг, и поспешно отпила от него, но и вино очевидно не принесло ей облегчения.

Пан Иохан готов был биться об заклад, что, будь они наедине, она непременно выплюнула бы и вино, и сыр. Но общение с людьми все-таки научило ее соблюдать элементарные нормы приличия, так что пришлось бедняжке учинить над собой насилие и сделать глоток.

— Вы дергаетесь так, словно проглотили живого червяка, — сказал пан Иохан, заметив, как она брезгливо передернула плечами.

— Какая га-а-а-адость! — жалобно протянула панна Улле, широко раскрывая глаза.

— Неужели и вино вам тоже не понравилось?

— Как это может нравиться? — она быстро и как бы испуганно отодвинула от себя бокал. — Не то чтобы я в восторге от ваших вин вообще, но по крайней мере некоторые сорта можно было пить! И вы еще говорили о свежем вкусе!

— Тогда, быть может, попросить принести для вас воды или морса? Или мороженого?

— И морса, и мороженого! — оживилась Улле. — А еще, во искупление вины, Иохан, вы расскажете, что хорошего находите в вине. Даже если принять на веру, что вам в самом деле доставляет удовольствие его специфический вкус — оно ведь туманит рассудок!

— Только если выпить его слишком много, — улыбнулся пан Иохан, подозвал официанта и передал ему заказ посланницы. Вазочка с мороженым и запотевший графин с морсом возникли на столе словно по волшебству.

— Что вы и проделывали в жизни далеко не один раз, — заявила Улле, словно разговор не прерывался ни на секунду.

— О чем вы? — слегка удивился пан Иохан, который успел уже отвлечься от темы беседы.

— О свойстве вина затуманивать разум. Уверена, вы неоднократно испытывали это его свойство на себе.

— То есть, вы спрашиваете, напивался ли я когда-нибудь допьяна? (Улле кивнула.) Разумеется.

— Зачем?

— Ну-у-у… на этот вопрос так просто не ответить, — задумчиво проговорил пан Иохан и пододвинул к себе поближе тарелку с сыром. Отказ Улле разделить с ним трапезу сыграл, пожалуй, ему только на руку — он очень любил и вино и сыр. — Случаются, например, ситуации, когда требуется как-то подбодрить себя, придать себе храбрости.

— Вы настолько слабы духом, что вам требуется себя подбадривать? — насмешливо сверкнула глазами Улле. — Не замечала за вами, барон.

— Ситуации бывают разные, — повторил пан Иохан. — Иногда приходится делать то, к чему, мягко говоря, не лежит душа… Приходится наступать себе на горло, потому что знаешь — иначе поступить нельзя. Бывает, что невозможно ослушаться приказа офицера, но… и выполнить его тоже невозможно.

— Ах вот что, — после короткого молчания проговорила Улле. — Вы говорите о войне, в которой вам довелось участвовать?

— В частности о ней, да.

— Значит, с помощью вина вы усыпляете рассудок, а после совершаете поступки, за которые вас называют убийцей — как та девушка в цыганском таборе?

Пан Иохан вздрогнул.

— Быть может, я и впрямь убил кого-то из ее родичей. Но и нас тоже убивали…

— Да-да, я видела ваш шрам, — без малейшей доли сочувствия сказала Улле.

— Значит, вы, люди, опьяняете себя вином, чтобы было легче потом убивать. Или совершать другие поступки, о которых потом, возможно, придется жалеть всю оставшуюся жизнь. Это очень любопытно…

— Вы ничего не поняли, Улле.

— Может быть, — посланница с сожалением заглянула в вазочку, где мороженого осталось совсем чуть-чуть, на самом донышке. — Но, по-моему, вы путаете страх и угрызения совести.

— Вы-то много ли знаете об угрызениях совести? — вспыхнул пан Иохан.

Она вздохнула, и в этом вздохе послышалась необычайная и неожиданная печаль.

— Больше, чем хотелось бы, дорогой Иохан. Ах, благословенные времена, когда я еще не знала людей! Тогда все казалось простым и понятным. Вы, люди, совершенно меня запутали. К тому же, кажется, я набралась от вас много такого, без чего лучше было бы вовсе обойтись… Вы понимаете, о чем я?

— Кажется, да, понимаю…

— Ах, ничего вы не понимаете, — отмахнулась Улле. — Давайте вернемся в салон. Или нет, давайте вы покажете мне ваше купе, а я, быть может, помогу вам развеять грусть — все-таки вы чем-то опечалены.

Пан Иохан не успел еще дать согласие, а в голове уже сами собой забурлили идеи, под каким предлогом будет удобнее на несколько часов избавиться от соседа.

Офицер, с которым пан Иохан делил купе, куда-то запропал и не возвращался уже несколько часов. Барон по этому поводу не огорчался; оставшись в одиночестве после ухода посланницы (которая приложила все усилия, дабы, как она выразилась, «развеять грусть» — и весьма преуспела в этом), он задвинул зеркальную дверь, вольготно разлегся на диване и предался мечтам. Мечты были неопределенные, расплывчатые, но очень приятные.