София Серебрянская - Совершенный: новый мессия [СИ]

— Вы хотели меня видеть? — стараясь держаться уважительно, произнёс мальчишка, но в его глазах Шевальер видел неприкрытую злобу и раздражение. На что здесь позарился Каэлестис? Да у этого щенка не то что элементарного уважения к старшим и ума нет, у него даже зубы кривые и лицо перекошенное! Учёный поморщился и ровным голосом спросил:

— Кто позволил тебе касаться моего творения? Отвечай живо.

Ни следа неуверенности или смущения: мальчишка лишь передёрнулся, словно чужие слова задели что-то в его душе. Не успел Шевальер задуматься над тем, что оскорбительного узрело это грязное создание в его словах, как мальчишка воскликнул:

— Он — не какое-то там творение! Не говорите о нём, как о какой-то вещи! Он сам имеет право решать, кого любить.

— Любить? — Шевальер снял очки и, протерев стёкла, вновь надел их. — Будь добр, не неси чушь и держи себя в руках. Ты забыл, с кем говоришь, мальчишка?.. Впрочем, я помню твоих родителей. Они были такими же, потому и не попали в группу проекта.

— О чём вы…

Шевальер поднялся со стула и выпрямился:

— Савронские, Зденка и Стефан. Ведь ты их сын, верно? Я это понял, когда узнал твою фамилию. Насколько я помню, у них была только одна девочка, когда им предложили заняться проектом. Разумеется, им надлежало оставить девчонку и отправиться сюда. Они тоже были теми ещё глупцами: не согласится на такое предложение…

Анджей скрипнул зубами:

— Хватит! Мои родители не стали бы заниматься такой мерзостью… Это из-за вас началась война, вы всё это начали, и никто другой! Как вы можете… так спокойно жить, зная, сколькие расстались со своими жизнями из-за вас?!

— Они были недостойны жизни. Несовершенные, хрупкие создания, не имеющие смысла существовать и дальше. На твоём месте я бы молчал: тебе и тебе подобным была оказана большая честь, когда я позволил вам поселиться близ Совершенных. Делай выводы, мальчишка, и попридержи свой язык: невоспитанно так говорить со старшими.

Потемневшие глаза учёного не выражали ничего, кроме холодного презрения, и Анджей видел это. Но он не мог заставить себя замолчать, и потому нервно воскликнул:

— Если бы не ваши проклятые эксперименты с кровью, война бы даже не началась! С вашей подачи убивали тех, кто изначально не желал уничтожать человечество!

— Так-так, это уже интересно, — Шевальер зачем-то наклонился к столу, открывая один из ящиков. — Ты, похоже, знаешь много ненужных вещей, щенок. Жаль, конечно, что у столь перспективных людей родилось… такое омерзительное существо.

Анджей бросился к Шевальеру, но в этот миг учёный вновь распрямился. В его руке блеснуло серебристое дуло старомодного револьвера…

— Значит, наш мир не появился сам? — широко распахнув глаза, спросила Дивиниа. Каэлестис покачал головой:

— Правильно. Сама подумай, разве могли бы люди, способные создать столь много всевозможных вещей, появиться просто так? Это как с химией: никакой элемент не берётся во время реакции из ниоткуда. Его всегда нужно добавить. Вот так и в первых людей когда-то добавили способность не только думать, но и чувствовать…

Каэл с трудом мог говорить о малопонятных даже ему вещах. Дивиниа, быстро сбегавшая на пару минут в свою комнату и приволокшая оттуда небольшой складной стул, смотрела на «учителя» с благоговением. Но в её лице виделось беспокойство и, заметив это, Каэлестис спросил:

— Что-то случилось? Ты расстроена.

— Вы… Ты говорил, что тебя всему этому научил человек, живший внизу. А ещё ты рассказывал, как он выглядел… Но ведь он тогда должен жить вместе с беженцами, правильно? — протянула Дивиниа. А она не лишена логики, просто элементарно не имеет никаких знаний о мире… Её слова напомнили Каэлестису о том, что он, возможно, нескоро вновь увидит Анджея, и Совершенный вздохнул:

— Правильно.

— А я его видела около кабинета создателя. Может, он тоже захотел послушать? — протянула Дивиниа. Каэлестис резко побледнел. Анджей… здесь?! Но что от него могло понадобиться Шевальеру?! Вскочив, Совершенный велел девочке:

— Подожди здесь, хорошо?.. Я должен кое-что проверить.

Дивиниа послушно кивнула, поудобнее устраиваясь на стульчике. Но Каэл уже не обращал на неё внимания: сорвавшись с места, он помчался по знакомым коридорам к кабинету Шевальера. Дурное предчувствие росло с каждым мгновением. На повороте Совершенный едва не сбил с ног куда-то спешившую миссис Вэйлон, но, не извинившись, бросился бежать дальше. Только бы ничего не случилось, только бы…

Каэлестис распахнул дверь кабинета — как раз в то мгновение, когда прозвучал приглушённый, похожий на хлопок звук выстрела.

Каэл прекрасно знал: кровь всегда имеет красный цвет, кому бы она ни принадлежала, и глупо при виде расползающейся по полу лужи впадать в истерику. Но сейчас его собственное сердце замерло, будто пожелав вовсе остановиться, но после продолжило биться — медленно, будто нехотя. Анджей, его Анджей, лежал на полу кабинета, неловко извернувшись. На голове зияла жуткая рана, и чёрные волосы стремительно окрашивались вытекающей кровью. Шевальер, держащий в руках оружие, спокойно посмотрел на Каэла:

— Ты что-то хотел?

В груди что-то оборвалось. Всё, чего он хотел, всё рухнуло разом — и лишь из-за одного жалкого выстрела. Его Анджея отобрали не инопланетные твари… его убил человек. Человек, который был в каком-то смысле его отцом.

— Почему?.. — едва шевеля будто замёрзшими губами, Каэлестис смотрел на своего создателя. Ренард легко позволил себе улыбнуться, пусть глаза и оставались серьёзными:

— У тебя уже есть та, кто тебе предназначен с самого появления на свет. Разумеется, было бы логичным устранить помехи — не находишь? Да и не хотелось бы, чтобы из-за такой досадной мелочи мы не смогли продолжить начатое…

Каэлестис чувствовал, что ещё немного — и он заплачет. Не веря, он опустился на колени рядом с Анджеем, переворачивая того на спину. То, что он мёртв, было ясно сразу: половина его лица была разнесена выстрелом, а на бледных губах ещё пузырилась кровавая пена. Сердце больше не билось под положенной на грудь ладонью…

— А я?.. Почему вы решили за меня, кто мне предназначен, а кто нет?! Разве вы — Бог, чтобы решать?! — закричал Совершенный, чувствуя, как течёт по рукам кровь Анджея. — Вы… Почему?!

Шевальер смотрел на своё творение не так, как прежде: казалось, в его глазах Каэлестис разом упал куда-то до состояния жалкой, ни на что не способной твари:

— А что, по-твоему, есть Бог? Разве это не тот, кто дал жизнь первому человеку? Ведь он точно так же определяет, что есть добро, а что зло, и точно так же решает чужие судьбы. Я дал тебе жизнь — разве не разумно, что теперь я должен распорядиться этой жизнью?